Женька
Шрифт:
Мать взвизгнула:
— Мы змеи, а сама–то… Шлюха подзаборная! Родных дядьев посадила!
— А что они собирались сделать, ты забыла? Они собирались сжечь дом, где я счастлива! Вам не удастся разрушить наше счастье. Не хотите мириться — забудьте обо мне. Но не лезьте в нашу жизнь. Если еще раз на доме появится надпись, я сама вас посажу. Поняли?
Женька развернулась и ушла, со всей силы шарахнув дверью. Едва она появилась, Власыч и Сергей одновременно спросили:
— Где ты была?
— У них. Больше надписей не будет!
— Да ведь тебя убить могли!
Она взглянула
— Несколько минут назад я и сама могла бы убить…
Власыч засобирался домой:
— Пойду я, а то старуха заждалась. Я тут, Сергей, у тебя малость покомандовал. Стекло разыскал и окна вставил, а Петровна их помыла. А краску всю извел, что в двух банках была. Надписи эти замазал, да ворота покрасил.
— Спасибо тебе огромное, Власыч! И жене твоей тоже.
Старик ушел. Женька сидела на диване такая присмиревшая и не похожая на себя, что Зотов опустился перед ней на корточки. В глазах жены было столько боли, что ему стало не по себе. Она тихо произнесла:
— Я для них «шлюха»…
Он сел на диван и прижал жену к себе:
— Не обращай внимания. Это слово к тебе не относится.
Женька положила голову ему на колени:
— Я посплю немного, ладно? Устанешь, разбуди. Я не долго, минут десять–пятнадцать. У меня всегда так, когда бываю в страшном напряжении.
И заснула почти мгновенно. Зотов прислушивался к ее ровному глубокому дыханию какое–то время, потом погладил по волосам:
— Девочка моя, сколько же горя ты в себе носишь. И я не в силах уберечь тебя, солнышко мое. Какой же я мужчина после этого? Погубил я тебя, моя хорошая, собственными руками погубил! Не надо мне было приезжать тогда! Не надо! Глядишь, нашла бы себе молодого и все было бы по–другому…
Голос с колен заставил его вздрогнуть:
— Я не смогла бы смотреть на другого, как на тебя. Не смогла бы любить его и была бы несчастна. Не вини себя, Сереженька! Нет тут твоей вины. Только мои родители виновны в наших бедах. Но я не позволю им сломать наше счастье! Пока мы любим, нас никто не разлучит.
Женя поднялась с его колен и увидела на щеках мужа следы от слез. Кончиками пальцев стерла их, сказала:
— Давай съездим в центр. Холодильник пустой…
Целый месяц была тишина. Дядьям Жени вынесли приговор — пять лет лишения свободы. Ни она ни Сергей хлопотать за них не стали. Соседи, узнав на суде в чем было дело, их упрекать перестали, справедливо рассудив, что и они могли бы выгореть — лето выдалось довольно сухое.
Женька полола, поливала, делала заготовки на зиму. Сергей удивлялся, как она всюду успевала. Ему тяжести поднимать было нельзя и он злился на себя за вынужденное безделье. Жена утешала его тем, что заставляла чистить и мыть овощи для зимних салатов.
Тишина оказалась зыбкой. Едва утихли споры и пересуды по поводу дядьев Женьки, как ее отец напомнил, что они ни на минуту не забывали о вражде.
Иногда по вечерам Зотовы отправлялись в кино или просто бродили по берегу реки. Их просто подкараулили. Три мужские фигуры возникли из темноты неожиданно. Фонари на улице не горели. Женьку отбросили в сторону, а Сергея взяли в кольцо. И не известно, чем
— Сильно они тебя?
Он погладил пальцы:
— Да нет. Я ведь когда–то боксом занимался. Вот только костяшки пальцев о чьи–то зубы разбил. Ломит.
— Давай дойдем до колонки, под холодной водой быстрее ломота пройдет.
Сергей держал руку под струей воды, а Женька спросила:
— Как же так получилось тогда, зимой, что тебя так зверски избили?
— Они ударили меня сзади по голове чем–то тяжелым и руки связали. Когда ушли, я выполз на мост и закричал. Сосед как раз мимо проходил, он меня развязал, он же и «скорую» вызвал. Вот и все…
Жена намочила носовой платок ледяной водой и обвязала им руку мужа:
— Идем домой, я там посмотрю.
Сергей усмехнулся:
— Да ничего серьезного, просто ободрал кожу. Заживет. А лихо ты их палкой отдубасила! Страшно было?
— Не знаю. Не думала. Злость разобрала, ну я и сорвалась. И палка вовремя под руку подвернулась… Смотри, а у моих свет зажегся. Сергей, что–то тревожно у меня на душе стало. Не удерживай, я пойду послушаю, что там происходит. Не бойся, я в этом дворе каждую щепку знаю. Иди домой, я скоро приду. Только держись тени…
Женька исчезла в темноте. Сергей грустно улыбнулся и спрятался в тени раскидистого вяза. На улице было тихо, лишь легкий ночной ветерок слегка шевелил на дереве листья. Прошло минут пятнадцать и Зотов начал беспокоиться. Он уже подумывал открыто войти в дом к Кареевым, но что–то еле слышно скрипнуло и возле забора появилась тень. Сергей узнал жену и тихо позвал:
— Женя, я здесь!
Она схватила его за руку и потащила за собой:
— Уходим! Быстрее домой! Потом расскажу.
Только заперев все запоры и шпингалеты на окнах, она объяснила свой страх:
— Нападение — дело рук моего отца. Он оценил твое избиение в три бутылки водки. И готовит еще одно нападение на нас сегодня ночью. Я слышала сама. Что будем делать, Сережа? Я готова вызвать милицию и все рассказать. Отец приказал убить тебя и ранить меня, потом вынести из дома все ценное. Эти типы не здешние, он их нанял.
— Бежать в милицию надо было сразу, не заходя в дом. А сейчас мы можем попасть им прямо в руки. Нам придется обороняться.
Женька снова почувствовала прилив злости:
— Так просто они нас не получат!
Заглянула в стол и вытащила семипроцентный уксус. Объяснила:
— В глаза плесну, если полезут. Выжечь не выжжет, но уже не боец.
Зотов восторженно взглянул на жену:
— Значит, повеселимся?
Она зло мурлыкнула:
— Обязательно! Мой папа получит инвалидов. Раз он хочет войны — война ему будет!
Сергей из чулана принес десятка полтора разномастных капканов:
— В молодости я охотился, вот и остались. Смазывал каждый год, чтоб не проржавели, но не думал, что буду охотиться на человека. Есть еще два ружья, но я их на человека не подниму. Понимаешь?