Женщина четвертой категории
Шрифт:
– Меня сюда направили из салона «Мебелюкс». Я хотела сдать им очень эксклюзивный раритет, но мы не сошлись в цене, и в конце концов возник вопрос – а не подделка ли это. Вот я и ищу Нимфодору Аполлинарьевну как главного специалиста по эксклюзивному антиквариату. Ее заключение будет решающим.
И я похлопала по своему пакету, как если бы там действительно лежало что-то ценное.
– Простите, – сказал сотрудник, – возможно, я вмешиваюсь не в свое дело, но, даже не знаю, как сказать…
– Она жива?! – в приступе внезапного ужаса выкрикнула я.
И в самом деле – если неведомый преступник, условно названный Корявым, взялся уничтожать всех, кто занимается в «Мебелюксе» эксклюзивным антиквариатом, то, упокоив навеки Наталью с обеими Екатеринами, он должен был добраться и до Нимфодоры!
– Кто – жива?! – глаза сотрудника округлились.
Это был совсем молодой, но уже лысый парень с морщинами на лбу, украсившими бы самого породистого бульдога. А когда глаза выкатываются из орбит, то огромный лоб делается совершенно невероятным. Яша Квасильева всегда упоминает лысину полковника Запердолина – так неужели и он, когда распутывает Яшины затеи, тоже на бульдога похож?!?
– Нимфодора!
– Да жива Нимфодора, жива! Я про другое! Вы, простите мою наглость…
– Так что же вы людей пугаете, если она жива?!
– Сами вы людей пугаете! – наконец огрызнулся сотрудник. – Я только хотел сказать, что вы кофточку надели наизнанку!
Я онемела.
Кофточку я купила именно этим утром, чтобы выглядеть в Третьяковке достойно. Конечно, Яша Квасильева с ее бешеными гонорарами в таких случаях едет в бутик. У нас в клубе был доклад на тему «Гардероб Яши Квасильевой» – ну так вот, выяснилась одна забавная вещь. Дело в том, что среди наших членов – женщины из разных социальных слоев. Я, скажем, и близко к бутикам не подхожу, а вот Земфира Крюконян туда заглядывает, а Маша Воропаева так и вовсе в бутике работает и два раза обслуживала несравненную Яшу Квасильеву. И выяснилось, что, скажем, висит в витрине кофточка стоимостью, страшно подумать, в четыре тысячи долларов, творение какого-то сумасшедшего итальянского кутюрье, а на рынке в Измайловском почти такую же можно откопать всего за двести рублей, хотя и это для меня большие деньги. Маша даже цитировала слова Яши Квасильевой, остолбеневшей при виде эксклюзивного трикотажа:
– Это связала слепая бабушка, к тому же – однорукая!
Но когда она узнала фамилию автора, то охнула, крякнула и взяла это художество, выторговав небольшую скидку.
Однорукую слепую бабушку мне могла бы заменить Лягусик. Как-то она взялась вязать шарфик – и получилось что-то вроде расползающейся рыболовной сети, потому что она пропустила, мечтая о великосветских поклонниках, чуть ли не половину петель. Но Лягусик, похищенная Корявым, ждала помощи – и я отправилась за кофточкой именно на рынок, примерила ее за какой-то натянутой поперек ларька тряпочкой, и к тому же очень спешила. Чтобы сэкономить время, я прямо так и расплатилась, а старую кофточку сунула в пакет. И вот результат…
– Извините, – буркнула я, и тогда он мне указал на нужную дверь.
Нимфодора Аполлинарьевна, сидевшая за большим пустым столом, оказалась очень почтенной дамой, чем-то смахивающей на покойницу Наталью – если бы Наталья ходила в парикмахерскую хотя бы раз в месяц и носила что-то кроме брюк и свитеров, то она выглядела бы так же достойно, царствие ей небесное. Единственное, что бы я поменяла в Нимфодориной внешности, – так это волосы. Теперь столько всяких интересных оттенков в продаже, у нас на каждом заседании клуба – прямо живая радуга, а эта дама как сорок лет назад сделалась желтой блондинкой, так до сих пор не опомнилась.
– Добрый день, – сказала я.
– Добрый день, – ответила она.
Я посмотрела на нее тяжелым взглядом – как смотрю на Верку Соломкину, которая в очередной раз забила чем-то слив в ванной и протекла к Матвеевым.
– Дорогая Нимфодора Аполлинарьевна, – произнесла я. – Лично вы мне очень симпатичны, поэтому я хочу вас предостеречь – вы следующая на очереди…
– Куда? – прошептала дама.
– К могиле. Или к нише, если вы предпочитаете крематорий.
– Не понимаю! – воскликнула Нимфодора, вставая. – Что вы такое несете?
– Сперва – Катя Абрикосова, потом – Наталья Петровско-Разумовская, сразу за ней – ее племянница Юля, вчера – Екатерина Мамай. Всех убрала одна рука, скоро она доберется до вас!
– Не понимаю, ничего не понимаю! – закричала Нимфодора. – Вы ошиблись адресом! Вы ошиблись дверью!
– Картофель, – очень внятно сказала я. – Все было безупречно, пока в вашем бизнесе не появился картофель!
Нимфодора Оперлась рукой о столешницу, но все равно шлепнулась на стул, и тут же на пол упала книга, которую она читала перед моим приходом.
– Говорила же я им, дурочкам! Предупреждала! – запричитала Нимфодора. – А они мне – бешеные деньги, бешеные деньги! Вот продадим и завяжем! И разбежимся!
Я невольно взглянула на упавшую книгу и ахнула. Это был «Кандибобер в террариуме» – и в жесткой обложке!
Глава седьмая
Вот на сей раз я, кажется, правильно закончила очередную главу. Перечислила все трупы, включая те, что еще не померли, и поставила эффектную точку – новый роман Яши Квасильевой.
Казалось бы, какое имеет значение, уронила Нимфодора бессмертный роман или какую-нибудь «Войну и мир»? А ведь имеет. И не только в силу гениальности Яши Квасильевой.
Я нарочно не описывала, о чем думала, направляясь в Третьяковку. Яша, правда, всегда изображает ход своих мыслей, но мне хотелось приберечь их до нужного момента.
Судя по исповеди мордоворота, три дамы, имеющие дело с «Мебелюксом», заработали достаточно, имели основания бояться разоблачений и решили отойти от дел, убраться куда-нибудь подальше и жить под чужими фамилиями. Это не так трудно, как кажется, если есть деньги. Скажем, паспорт любой страны и на любом языке можно купить в метро вместе с прочими документами.
Они только хотели собрать последний урожай, судя по всему – очень солидный. И вот кто-то, зная, что самая крутая подделка ушла за бешеные деньги, уничтожает по очереди всех, имеющих к этой подделке отношение.
И это – кто-то из своих.
Первой погибла Катя Абрикосова. Погибла как бы случайно. Возможно, она была мозговым центром этой операции и слишком много знала. Потом – Наталья, у которой хранились дома деньги. Потом было покушение на Юльку – преступник, видимо, полагал, что деньги спрятаны в египетском быке, которого я притащила ей, чтобы умилостивить царицу Клеопатру. Судя по дальнейшему развитию событий, деньги были все-таки зашиты в кожаное кресло. Стало быть, преступник – не Абрикосова, не Наталья и тем более не Юлька. Теоретически это могла быть Мамай – но и Мамай сейчас в лучшем случае – в реанимации. Четвертая, кто точно знала о делах, провороченных через «Мебелюкс», – Нимфодора. И я, идя в Третьяковку, была уверена: вот та преступница, которая решила в одиночку прикарманить совместно нажитые деньги.