Женщина-дьявол (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VIII)
Шрифт:
– Ну, так садись к столу и пиши! Мовпен присел к столу, развернул пергамент, достал чернильницу и перо.
– Ну, готово?
– спросил король.- Пиши... Он заходил взад и вперед по комнате, почесав затылок и наконец смущенно закрякал: - Гм... гм... гм...
– Так и записать?
– спросил Мовпен.
– Болван!
– крикнул Генрих III.
– Какое короткое письмо!
– воскликнул Мовпен.- Можно запечатать?
Генрих III не обратил внимания на дерзость шута и досадливо сказал:
– Сестра Марго сочинила бы в течение этого времени целую поэму, да и брат Карл тоже не был бы поставлен в тупик!
– Может быть, вы посвятите меня, государь, в это дело?
– Я хотел бы послать любезную записочку прелестной блондинке, сообщить ей, как...
– Хорошо, хорошо!
– бесцеремонно перебил короля Мовпен, и его перо быстро зашуршало по пергаменту.
– Кроме того, чтобы...
– Готово!
– Неужели! А ну-ка, покажи!
Мовпен подал королю письмо, и Генрих начал читать:
"Милостивая государыня и очаровательная незнакомка! Увидев Вас, я впервые понял, насколько я мал и незначителен".
– Да что ты наплел тут?
– удивленно воскликнул король.
– Ладно уж! Вы только читайте!
Король продолжал:
"Быть королем - мало, если он не любим, и, по- моему, любой из моих подданных станет выше меня, если ему удастся найти доступ к Вашему сердцу!"
– Очень хорошо! Отлично!
– воскликнул король. "Я стал бы самым счастливым монархом во всей вселенной, если бы вы даровали мне права и позволение увидеться с Вами. А пока позвольте мне, прекрасная незнакомка, подписаться смиреннейшим и вернейшим из Ваших подданных!"
– Черт возьми! Но из тебя вышел бы отличный протоколист! воскликнул король.- Твоя записочка прелестна!
– Я счастлив, что мне удалось угадать и схватить мысли вашего величества!
– скромно ответил Мовпен.
Король взял записку, сложил ее, запечатал своей печатью и, вручив Серафину, сказал:
– Возьми и возвращайся с благоприятным ответом! Ты не раскаешься, что был моим вестником!
Вскоре Серафин вернулся с маленькой надушенной записочкой. Вскрыв ее, Генрих прочел:
"Государь! Вы оказываете высшую честь и дарите величайшим счастьем такую ничтожную женщину, как я, говоря ей о своей любви, в то время как двор изобилует молодыми и прекрасными дамами". Прелестная незнакомка сильно ошибается, при моем дворе дам уже давно не видано!
– заметил король и продолжал читать: "Но король Генрих III, внук короля-рыцаря, наверное, не захочет позабыть, что он - первый дворянин Франции и что в качестве такового просьба дамы о сохранении ее имени в тайне для него должна быть священна. У меня имеются достаточные основания умолять Ваше Величество не расспрашивать и не допытываться, кто я такая, а спокойно продолжать путь. Завтра Вы, государь, прибудете в Шато- Тьерри; я живу там, и если за сутки Ваш каприз не улетучится, то любопытство Вашего Величества будет удовлетворено. Вечером в замок явится этот самый паж, который передаст Вам сейчас мой ответ, и проведет Вас к той, которая почитает себя смиреннейшей из верноподданных Вашего Величества".
– Но ведь это свиданье!
– воскликнул Мовпен.
– Ты думаешь?
– И я не удивлюсь, если до истечения двух суток ваше величество выиграете сражение, не менее серьезное, чем при Жарнаке!
Король фатовски улыбнулся и кликнул Крильона, чтобы приказать ему готовиться к отъезду.
– Как?
– воскликнул Мовпен.- Значит, вы, государь, отказались от мысли настоять на своем и узнать имя пленившей вас красавицы?
– Друг мой, разве можно отказать женщине, которая взывает к рыцарским чувствам мужчины? А потом, видишь ли, Мовпен, в тайне имеется своя хорошая сторона. Теперь я целые сутки буду во власти упоительных грез. А действительность... как знать, какова она?
Мовпен прикусил губы, чтобы не рассмеяться, и подумал:
"Честное слово! Король, видимо, совсем забыл, что едет в Шато-Тьерри за чем-нибудь другим, кроме любовного приключения!"
Через десять минут королевский кортеж двинулся в дальнейший путь. Тогда герцогиня Монпансье приподняла шторы окон своей комнаты и, глядя вслед удалявшемуся поезду, пробормотала:
– Положительно все, даже простой случай, складывается к моей пользе! И как удачно вышло, что этот глупый шут вызвал Жака на ссору!
XVII
В Мо король остановился на ночлег. Он долго проговорил на сон грядущий с Мовпеном о белокурой незнакомке, грезил о ней всю ночь напролет, встал рано бодрым и свежим и сейчас же приказал двинуться дальше.
Герцог Крильон во все время пути не разжимал рта, но по его лицу было видно, что хорошее расположение духа короля доставляло ему немалое удовольствие и даже несколько удивляло.
В полдень остановились позавтракать в нескольких лье от Шато-Тьерри. После завтрака король пожелал отдохнуть. Мовпен вышел из королевской комнаты и увидал герцога Крильона, примостившегося в саду под деревом.
– Ну-с, герцог,- сказал Мовпен, подходя к Крильону,- как вы находите теперь короля?
Крильон не симпатизировал Мовпену и был зол на него за недавнее наглое поведение. Но отличительной чертой его характера были прямота и справедливость, поэтому он ответил:
– Я нахожу, господин Мовпен, что вы совершили чудо! В течение целых десяти лет я не видал короля в таком отличном состоянии духа!
– А знаете, чем я достиг этих результатов? Я помог королю влюбиться в прелестную блондинку, которую король видел вчера в гостинице и о которой он с тех пор непрестанно грезит!
– А вы-то сами видели ее?
– Я? Нет! Но...
– Мовпен, весело рассмеялся и договорил: Но я всецело полагаюсь на королевский вкус!
– Уж не интриганка ли это какая-нибудь? Может быть, она подослана Гизами?
– Ну вот еще! Откуда Гизы могут предвидеть все - до перемены королевских вкусов включительно!
Разговору Мовпена с Крильоном был положен конец пробуждением короля, заторопившего к продолжению пути.
– Странное дело!
– сказал король, когда экипаж двинулся вперед.- Я опять грезил... грезил о ней...