Женщина-дьявол (Варфоломеевская ночь, Молодость короля Генриха - VIII)
Шрифт:
– Ваше величество изволили влюбиться по уши!
– ответил Мовпен.
– Мне самому начинает так казаться. Кто бы мог думать?
– Так вот почему вы так торопитесь в Шато-Тьерри!
– Ах, черт! Да ведь я совсем забыл... ведь не из-за прекрасной незнакомки я еду туда в конце концов! Там меня ждет тело брата.
– Но, государь, долг не может помешать думать об удовольствии!
Этот афоризм пришелся по душе Генриху, и он опять завел разговор на прежнюю тему.
– Знаешь ли, со вчерашнего дня я чувствую себя так,
– Хороший возраст, государь!
– Теперь мне не хватает одного: превратиться на время в какого-нибудь мелкого дворянчика, потому что, видишь ли, королевский сан крайне стесняет меня!
– Ну, меня он не стеснил бы ни на йоту!
– смеясь, возразил шут.
– Но ты пойми: ведь в Шато-Тьерри я буду у всех на виду и это будет стеснять каждый мой шаг.
– Ну вот еще! Вы только положитесь на меня, государь, и мы позабавимся, как простые ландскнехты! Наверное, у вашей блондинки найдется для меня какая- нибудь брюнетка.
– Тише,- остановил его король,- к нам подходит Крильон. Будем серьезными в его присутствии, сын мой, потому что герцог Крильон никогда не шутит!
Крильон не слышал этих слов или сделал вид, что не слышит. Мовпен расхохотался, и король доехал до Шато- Тьерри в том же самом радостном настроении, в котором он находился со времени встречи с очаровательной блондинкой.
Но, в то время как копыта мулов застучали по мостовой города, король вдруг вспомнил, что едет на похороны, и сказал:
– Не хочешь ли ты почитать со мною молитвы за упокой души покойного?
– Пожалуй,- ответил Мовпен.- Только к чему это? С чего вашему величеству так убиваться по герцогу?
– Да ведь это мой брат!
– Ну так что же? Это брат, который только и делал, что злоумышлял против своего короля!
Эти слова рассеяли похоронное настроение короля, и он опять погрузился в свои шаловливые грезы.
Подъехали к замку. Везде виднелись следы великого траура. Двор, лестница, подъезд, комнаты были полны людьми герцога Анжуйского в траурных одеяниях, а стены были обтянуты черным сукном. Генрих III не мог подавить дрожь при виде этой мрачной картины и, опираясь на плечо Мовпена, поднялся в зал, где на парадном ложе лежало набальзамированное тело почившего. У его ног на коленях тихо молилась королева-мать, обливаясь слезами.
Король подошел к матери, взял ее за руку и поцеловал. Затем, погрузив пальцы в святую воду, он обрызгал покойника, прочел краткую молитву и, воскликнув: "О, здесь можно задохнуться!",- удалился с Мовпеном в отведенные ему комнаты.
Генрих вообще боялся смерти, вид покойников всегда действовал на него подавляюще. Шаловливое настроение совершенно слетело с него, он опять стал прежним мрачным, вялым, хмурым государем. Однако Мовпен не дремал. Он приказал подать королю обед.
– Но я не могу и не хочу есть!
– брюзгливо сказал король.
– А все-таки попробуйте!
– ответил Мовпен. Стол был накрыт и уставлен аппетитными
Теперь лицо короля прояснилось, но он все же стал говорить о предстоявших похоронах. Мовпен постарался вспомнить все, что было говорено с о. Василием, и этот разговор еще более оживил короля. В конце концов он выразил намерение лично и пешком следовать за похоронной процессией.
– Ведь, знаешь ли, я все-таки последний представитель рода Валуа!
– закончил он с глубоким вздохом.
– Полно, государь!
– весело возразил шут.- Стоит только вашему величеству вернуться к добрым намерениям, которыми еще вчера вы были так преисполнены, и я ручаюсь, что через пять-шесть лет вокруг вас будут прыгать с полдюжины маленьких валуят!
Король тяжко вздохнул, но принялся есть еще охотнее. Мало-помалу- его мысли становились все розовее, пока он не воскликнул:
– А ведь прелестная незнакомка, по-видимому, забыла о своем обещании!
– Ну вот еще!
– возразил Мовпен.- Она ведь хотела свидеться с вами вечером, а вечер только еще начинается!
В этот момент портьера в глубине зала откинулась, и в комнату вошел человек, вид которого заставил короля радостно вскрикнуть. Это был паж Серафин с запиской. В последней было написано:
"Если Вы, Государь, еще не забыли меня, то последуйте за моим пажем!"
– Черт возьми!
– воскликнул король.- Я иду!
– Одни?
– спросил Мовпен. . ,
– Нет, с тобою.
Через десять минут король и Мовпен, выбравшиеся из замка без всякой огласки, шли за Серафином по темным улицам города Шато-Тьерри.
Паж провел их через весь город. В самом конце предместья, где уже виднелись поля и леса, он остановился перед домиком, ставни которого были наглухо заперты.
– Это здесь!
– сказал он.- Но, предупреждаю, я имею право ввести в дом только его величество! Король рассмеялся и сказал Мовпену:
– Ну что же, милый мой, погуляй пока при луне и подожди, пока я освобожусь!
– Государь!
– озабоченно шепнул ему Мовпен.- А что, вам грозит там какая-нибудь опасность?
– Да какая же опасность может грозить мне? Разве я не король? Кроме того, я не один, со мною моя верная подруга!
– и Генрих указал на висевшую сбоку шпагу.
Серафин достал ключ и отпер дверь, за нею показался довольно длинный, неосвещенный коридор. Только в самом конце его виднелась полоска света.
– Пожалуйте, государь,- сказал паж.- Надо идти все прямо. В конце коридора вы найдете дверь, в которую постучите два раза!