Женщина, которая легла в постель на год
Шрифт:
– Безумное количество.
– Она писала их себе сама.
– Наверное, ей было жутко одиноко, Бри. Она так и не смогла смириться со смертью твоего папы.
– А ты тоже чувствовала себя одинокой, когда я был на работе? – спросил Брайан.
– Когда ты приходил домой и мы сидели рядом на диване, я чувствовала себя еще более одинокой, – правдиво ответила Ева.
– Но ведь у нас были и приятные деньки, а?
– Наверное, но не могу припомнить конкретных примеров.
Брайан немного сердито подсказал:
– Отпуск
Ева хотела бы согласиться с мужем, но в ее воспоминаниях эти памятные вехи были одним размытым пятном из комаров, дождя, грязи, солнечных ударов, обезвоживания, бесконечной езды, ругани и ворчливых примирений перед лицом общего несчастья.
Глава 54
Предки Боберов приобрели семейный участок в тени небольшой, но густой хвойной рощицы на кладбище Святого Гуфлака. Механическая землеройка между деревьями не проходила, а корни превращали выкапывание новых могил в испытание на силу и выносливость.
Под гулкий звон колокола подъезжая к неприветливому зданию Норманнской церкви, скорбящие родственники узрели, как двое юных могильщиков швыряются друг в друга комьями земли. Минуя мальчишек, Брайан, Титания и близнецы услышали вопль одного из юнцов:
– Ах ты, козлина, ты ж мне чуть глаз не вышиб!
Брайан приказал водителю остановить машину, вышел и целеустремленно зашагал к разрытой могиле матери.
Мальчишки бросили снаряды и схватились за лопаты.
– Я в курсе, что уроки ненормативной лексики входят в расписание вашей ущербной средней школы, но эта яма, которую вы должны выкопать, станет последним пристанищем для моей матери. Не обзывайте друг друга «козлами» над ее могилой.
Произнеся эту отповедь, Брайан вернулся к лимузину.
Как только дверь машины закрылась, один из недорослей поймал взгляд Брайана, буркнул: «Козел!» и спрыгнул в могилу.
Брайан дернулся было снова выйти из автомобиля, но Брайан-младший помешал ему потянуться к ручке двери.
– Брось, папа.
Брайан сердился. Около пяти километров они тащились за катафалком, в котором везли гроб Ивонн. За ними по пятам всю дорогу плелся Александр в своем старом грузовичке, где на пассажирском сидении умостились Руби и Стэнли Кроссли.
Сестры Ивонн, Линда, Сюзанна и Джин, стояли у церковного крыльца и курили, стряхивая пепел в ладони. Брайан подумал, что на паперти это занятие и чрезмерно открытые ключицы — верх неприличия. Он много лет не общался с тетками. Имел место какой-то «инцидент» на семейном сборище по поводу крестин, который плохо кончился. Ивонн так и не решилась посвятить сына в подробности – из нее удалось выжать только: «Все слишком много выпили». Но давний конфуз, возможно, объяснял, почему тетки пялились на него с таким злорадством.
На Титанию они уставились еще более враждебно, цепко ухватывая ее лицо, волосы, черный костюм, сумочку и туфли. Сестры покойной не скрывали интереса. Как посмел Брайан притащить сюда любовницу? А его сумасшедшая жена мало того, что опозорила семью, выставив себя в кровати напоказ всему свету, так теперь еще и оскорбила всю фамилию, не явившись на похороны свекрови.
Женщины отошли в сторону, чтобы пропустить в церковь Александра, Стэнли Кроссли и близнецов. Руби почувствовала напряженность обстановки и поспешила на поиски дамской комнаты.
Она явилась в зал, когда все уже расселись, но громко заявила о себе, не сумев удержать тяжеленную церковную дверь. Ветер вырвал ручку из ее рук, и дверь так громко хлопнула, что священник и скорбящие, стоявшие на коленях перед алтарем, подскочили и развернулись как раз вовремя, чтобы увидеть приросшую к полу от испуга Руби. Стэнли Кроссли с черной повязкой поверх рукава темного костюма сидел на заднем ряду. Он встал и помог Руби пройти по проходу и присоединиться к сидящим в первых рядах членам семьи.
Руби рассердилась, увидев на постаменте у алтаря нечто, похожее на картонную коробку, и шепнула Брайану:
– Кто посмел оставить этот ящик в церкви посреди службы? Где гроб Ивонн?
– Это и есть гроб, – тихо пояснил Брайан. – Экологически чистый.
– А если сказать попроще?
Священник принялся внушать кучке собравшихся, будто Ивонн родилась во грехе и скончалась во грехе.
– Она хотела ореховый гроб с медными ручками, обитый красновато-коричневым атласом. Мы вместе выбирали по каталогу, - шепнула Брайану Руби.
– Ее похоронная страховка не покрывала стоимости орехового гроба, - ответил Брайан.
Похожий на барсука в стихаре преподобный сочным голосом произнес:
– Мы собрались здесь этим дождливым и ветреным утром, чтобы проводить в последний путь сестру нашу, Риту Коддингтон.
Раздались сердитое бормотание и сдавленный смех – паства заметила ошибку, – но священник отрешенно продолжил:
– Рита родилась в 1939 году в семье Эдварда и Айви Коддингтонов. Роды проходили тяжело, и акушерке пришлось воспользоваться щипцами, поэтому голова Риты так и осталась немного продолговатой. В школе из-за этого ее дразнили, но…
Руби встала и перебила прощальное слово:
– Простите, но все, что вы сейчас сказали – полная чушь. Женщина в этой картонной коробке — Ивонн Бобер, ее родителей звали Артур и Перл, и у нее была абсолютно нормальная голова.
Священник покопался в записях на аналое и наконец понял, что спутал заметки об Ивонн Бобер с теми, которые подготовил к следующему отпеванию. Он снова обратился к пастве:
– Я располагаю только теми сведениями, что мне дали. Прежде чем продолжить, могу ли я уточнить кое-какие моменты? Во-первых, гимны. Вы заказывали «О всех созданиях прекрасных и разумных»?