Женщина, которая в Теме
Шрифт:
Джордж: Да. Произошло. Она взяла со стола свечку и неожиданно вылила воск из подсвечника прямо мне на руку, на тыльную сторону кисти, вот сюда.
Петрос: И что?
Джордж: И я словно нырнул куда-то далеко далеко… В свою собственную глубину… Черной воды и красного огня…
Огонь… вода… дрожащие языки пламени
Воспоминания накатили, как водопад, закрутили, словно в огненном вихре.
Он тощ и жилист. Кое-кто, не видя его голый торс под майкой, усмехаясь, называет «доходягой», но он и его тренер знают – еще пара сезонов, и на месте веревочек мышц вздуются мощные мускулы, а удар будет сокрушающим. На первом курсе факультета физической культуры и спорта все такие – пока еще гадкие утята, неловкие, неповоротливые, косолапые, кто-то резко вытянувшийся и не знающий, что делать с такими длинными руками и ногами, кто-то, наоборот, еще по-детски пухлый и мягкий. К концу обучения все они превратятся в ладных и стройных спортсменов, кто-то станет чемпионом, кто-то довольствуется долей тренера…
Он резко трясет головой и выпрямляется. Нет! Он не будет простым тренером. Его судьба – ревущий зал, огни и канаты ринга. Он будет чемпионом, он станет победителем Олимпийских игр! Нет, он мыслит трезво, и не рассчитывает на лавры Мохаммеда Али, и готов, что его имя не будет вписано золотыми буквами в историю бокса, – ему достаточно толпы поклонников и кучи денег!
Но пока…
Он вздыхает и, поморщившись, потирает поясницу, окидывая взглядом грядки лука. Уже сутки он торчит в этой деревне, вместе со всем институтом посланный на помощь в учебное хозяйство – на уборку лука. Длинные, бесконечные грядки, уходящие, кажется, до горизонта. Похоже, местные фермеры так и не притрагивались к своим посадкам, ожидая студентов, – грядки сплошь заросли густыми, разлапистыми сорняками, через которые еле-еле жалостливо проклюнулись тоненькие, слабые стрелки лука.
Четыре часа назад он совершил тактическую ошибку, непростительную для будущей звезды бокса. Сколько раз тренер говорил ему: «Не торопись, береги силы, экономь, вымотай противника, прощупай его, не кидайся в бой, если не знаешь, с кем имеешь дело!» Конечно, вымотать или прощупать сорняки он не мог, но не нужно было так спешить и с таким остервенением пропалывать грядки! Ну да, да, хотелось утереть нос местным парням и произвести впечатление на девчонок: мол, это не городская неженка приехала, а крутой парень, который всех переплюнет, всем докажет…
Поясницу резко простреливает острой болью, и он едва слышно стонет. Ни одна тренировка, даже после долгого перерыва, не заканчивалась для него настолько натруженными мышцами, трясущимися руками, подгибающимися ногами и ноющей спиной. Четыре часа простоял в позе буквы кси, остервенело дергая сорняки и делая скучающее лицо – и вот теперь ощущает себя старой больной развалиной.
– Эй, городской! – окликают его сзади.
Немного помедлив, словно ему лень, он осторожно оборачивается. Но коварная спина снова отдается болью, и ему стоит огромных усилий не взвыть или хотя бы не поморщиться.
Перед ним стоит местная девушка –
Вот и сейчас он пытается сделать каменное лицо и принять вальяжную позу.
– Да? – равнодушно отзывается он.
– Городско-о-о-ой, – нараспев тянет девушка, наклонив голову к плечу и прищурившись. – А приходи к нам вечером на костер.
– На костер? – глупо переспрашивает он, пытаясь найти в этом предложении подвох.
– Ага, – кивает девушка. Она грызет какую-то травинку, и белые крепкие зубы так и мелькают между полными, красными – красными по-настоящему, без помады! – губами.
Ему становится отчего-то жарко, и без того мокрая от пота рубашка еще сильнее прилипает к телу.
– Я подумаю, – скучающе отвечает он. – Если с ребятами ничего не придумаем, приду.
– Твои ребята уже давно согласились прийти, – смеется девушка, роняя травинку на землю. – Давай не опаздывай, в восемь за оврагом, у поймы реки.
Он долго-долго смотрит ей вслед, надеясь, что она не оглянется. Тонкая талия, длинные загорелые ноги, в белых расчесах от комариных укусов, розовые даже под серой пылью пятки…
Она все-таки оглядывается, и его больная спина протестующее ноет, когда он резко отворачивается, делая вид, что следит за трактором вдалеке.
И вот уже вечер, и уже ту девушку крепко обнимает дюжий блондин с красным от загара лицом. Его руки – скорее лапы – поросли даже на пальцах густым рыжим волосом. Ротор украдкой бросает взгляд на свои кулаки – костяшки сбиты, это руки бойца, боксера, но по сравнению с лапами этого деревенского увальня они смотрятся крохотными. Лапа лезет девушке под сарафан – и Ротор отворачивается с какой-то ханжеской стыдливостью.
И встречается взглядом с ней. Гимнастка с пятого курса, она волновала умы всех мальчишек, от дзюдоистов до пловцов. К ней пытались подкатывать, старались обаять, дарили цветы, приглашали в кафе и на свидание – но она всем с легкой, извиняющейся улыбкой отказывала. Проверяли неоднократно – но нет, ни мужа, ни постоянно парня у нее не было. «По девочкам», – уязвленно резюмировали неудачливые кавалеры. «Вечная целка», – хмыкали строящие из себя опытных. «Цену набивает», – поддакивали те, кто даже и не рискнул попытать счастья.
Он был из третьих. Из тех, кто, взвесив свои силы и посмотрев на других, решил, что и не стоит тратить время. Тренер всегда говорил ему, что самое важное в бою – это настрой победителя, уверенность в том, что ты сможешь все. Отказ пятикурсницы, конечно, не превратил бы его в ноющую тряпку – но вот уверенность-то в себе как раз и мог пошатнуть. Потом, при каждом новом знакомстве, сверлило бы в голове «а если нет, а если откажет, а если…» Да ну!
Гимнастка продолжает смотреть на него, и он отворачивается. Да ну!