Женщина нашего времени
Шрифт:
Она также была уверена, что если бы она оставила его в покое, если бы не было журналистов или кого-то еще, приходящего к его дверям, то, возможно, он вообще не побежал бы. Если бы она оставила «Мейзу», как кусок растрескавшейся доски из Шамшуйпо, или даже если бы она больше постаралась, достаточно внимательно продумала, как по-настоящему замаскировать его личность, то тогда, возможно, он и по сей день был бы в безопасности, в скорлупе своего дома. Но она ничего этого не сделала и неуклюже постаралась компенсировать свои промахи деньгами.
Это была ее вина, и с этим она должна
— Я могу поймать тебя, — вопила Линда.
Преследуя Харриет, она бежала вниз по длинному склону, размахивая руками и перескакивая ногами в красных теннисных туфлях через клочки нестриженой травы. Харриет тоже бежала вниз по холму в направлении детской площадки, беговой дорожки и железнодорожной линии, которая кольцом окружала северный Лондон и по которой бегали маленькие поезда.
— Не можешь!
Харриет бежала так быстро, как только могла, но Линда бегала быстрее. До того, как она добежала до основания холма, Линда бросилась вперед, обвила руками талию Харриет и повисла на ней, чуть не опрокинув их обеих на землю.
— Хорошо, хорошо, — задыхаясь, кричала Харриет, — ты победила. Отпусти меня. Ты самый быстрый ребенок в Хемстед-Хит.
— Посмотри сюда.
Они повернулись, чтобы посмотреть на тот склон, по которому они спустились. На вершине Парламентского холма на фоне неба сверкали яркими квадратами и ромбами воздушные змеи, понаблюдать за которыми они забрались на холм. Линда и Харриет вместе подошли к другой стороне холма, расположенной ближе к дому Харриет, в респектабельном потоке прогуливающихся по парку в субботний день.
— Я не люблю гулять, — запротестовала Линда, когда Харриет предложила ей пойти в парк. — Мы бесконечно гуляем в школе, а сейчас каникулы.
— На этот раз тебе понравится.
Сначала она была надутой, но как только увидела над ними воздушных змеев, она забыла о своем неудовольствии.
— Сначала посмотрим на этих птиц, — зашумела она, и они поднялись на холм, с которого открывался вид раскинувшегося вокруг города.
— Вы никогда не говорили, какой отсюда вид. Он такой бескрайний. Я думаю, он такой же бескрайний, как Лос-Анджелес, только здесь нет океана, — добавила она, забавляя Харриет преданностью своему городу. — А что это такое круглое? — спросила она, показывая пальцем.
— Это собор святого Павла. Неужели ты не узнала его?
Линда пожала плечами.
— Наверное, нет. А что, должна?
— Подойди сюда.
Они подошли к металлическому щиту, на котором были нанесены главные ориентиры. Харриет была удивлена тем, как мало знает Линда, но ее тронул ее интерес к зелено-коричневой панораме города. Ее вопросы свидетельствовали о ее умственных способностях. Харриет охотно отвечала, они прислонились головами друг к другу, когда показывали и щурились, всматриваясь в серый воздух.
Линда повернулась и широко улыбнулась ей.
— Это очень здорово. Мне это нравится, потому что так много зеленого.
Тяжелые, куполообразные кроны деревьев спускались к краю железнодорожной линии и становились сплошной зеленой поверхностью, распространяющейся вдаль через Риджентс-парк, а затем разбивающейся на мозаику городских скверов.
— Деревья прекрасны, — согласилась Харриет.
Линда снова бросила на нее быстрый взгляд:
— Вы действительно любите этот город?
— Лондон? Да, люблю. Это мой дом, мне здесь удобно и безопасно. Это так важно — чувствовать, что ты принадлежишь какому-то месту, как ты — Лос-Анджелесу. Ты не задумывалась над этим?
— Мне жалко, что я не живу там все время вместо этого отвратительного Сент-Бриджида, — вздохнула Линда.
— Завтра ты оправляешься домой, так что радуйся, — ободряюще сказала Харриет.
Она установила, что ободрение лучше влияет на Линду; чем сочувствие.
Каспар вернулся в Лондон. Пока Харриет и Линда гуляли в парке, он был на ланче с режиссером и несколькими денежными тузами. Они запланировали встретиться позже и отвести Линду поужинать в кафе «Хард-рок». Это была последняя радость сегодня вечером, а завтра Линда улетит на Западное побережье США, где проведет в Голливуде с матерью вторую половину своих летних каникул.
— Да, но я не могу ждать, — непреклонно сказала Линда, однако добавила: — Я буду скучать без вас.
— Я все еще буду здесь, когда ты вернешься.
— Спорим, что я быстрее добегу до подножия холма.
Харриет не стала ждать. Она побежала вниз, перепрыгивая через кочки, но Линда была слишком быстрой для нее. Они схватились друг за друга на ровной поверхности у подножия холма, тяжело дыша и смеясь.
— Мы можем пойти на детскую площадку?
— Ты слишком большая.
— А кто это сказал?
Линда бегала, качалась на качелях, карабкалась по металлическим лестницам среди гуляющих в это послеполуденное время в субботу, одетых в хлопчатобумажную саржу, футболки, расписанные рекламными надписями, с цветными лентами в волосах. Харриет села и наблюдала с борта песочницы вместе с отцами в свитерах и курящими и болтающими матерями, которые толкали взад-вперед коляски, для того чтобы успокоить самых маленьких детей.
Харриет была поражена жизнерадостностью всего этого. Она не могла вспомнить, приходила ли она когда-нибудь раньше с ребенком на детскую площадку. Подумав об этом, она предположила, что Чарли и Дженни проводят в субботу, должно быть, послеобеденное время в таких же местах с другими семьями под громкие крики с качелей и плеск воды, доносящийся из «лягушатника», расположенного на отдельной территории.
Скоро подойдет очередь Джейн.
Наблюдая за самыми маленькими детьми со сморщенными сосредоточенными личиками, перемещающимися несколькими неуверенными шагами между падениями, Харриет захотелось обладать такими же. И быть обладаемой ими.
— Харриет, я хочу в воду.
Харриет пошла за Линдой в зону «лягушатника». Здесь было сероватое пространство мелкой воды в бетонном блюдце, со стенок которого давным-давно облупилась голубая краска. Тут копошились толстые, белые, маленькие тела в сползающих мокрых штанишках среди разлетающихся водяных брызг. Линда стояла, как аист, расплескивая воду своими тонкими лодыжками в наполненном жидкостью корыте.