Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
Давно это было… будто в прошлой жизни.
Я уже много лет, как отпустил эту глупую привязанность к той, для кого всегда был только братом. Заковал сердце в корку льда. А теперь эта корка почти растаяла. И всему виной эта юная девушка, которой сейчас я дал полную свободу в действиях, незаметно поднимая на нее взгляд поверх страниц…
Любовался исподтишка…
Кажется, чтения так сегодня и не получится.
Гермиона долго стояла ко мне спиной, просто подставив лицо палящим лучам. Редкие порывы ветра трепали ее пушистые, вьющиеся
А потом, сняв свои туфельки, девушка бегала босыми ногами по лугу, как девчонка, ей-богу…
Я видел, как на губах у нее играла самая искренняя улыбка. Девушка словно оживала прямо здесь, на моих глазах. Если Грейнджер восемь месяцев провела в доме Терпимости, ни разу не увидев солнечного света, то… хотя мне все равно не понять, что именно она ощущала в эти мгновения…
Потом Гермиона уселась невдалеке от меня. Я наблюдал, как ее ловкие пальцы переплетают травинки и цветы, собирая все в единую восхитительную композицию. Водрузив внушительный венок на голову, Грейнджер опять принялась мерить шагами землю.
Пусть наслаждается.
Пробежав глазами несколько абзацев, вновь поднял взгляд…
И почувствовал себя примерно так, будто кто-то дал под дых. Воздуха вдруг стало мало, даже пришлось расстегнуть несколько пуговичек на вороте рубашки. Хотел, но не мог оторвать взгляд от животрепещущей картины.
Девушка, подобрав подол платья, зашла до середины бедра в воду протекающей рядом реки. Придерживая платье одной рукой, другую опустила в воду, пропуская пробегающие потоки жидкости через пальцы.
Такая соблазнительная, невинная лесная нимфа…
А потом Гермиона бросилась в воду.
Я резко подскочил, чтобы кинуться на помощь. Неужели собралась утопиться? Вот я идиот! Как можно было так беспечно наблюдать за девушкой?!
Но судя по счастливому личику, вынырнувшему из-под глади чистейшей воды, Гермиона просто решила искупаться.
Что ж… ладно, будь по-твоему, девочка моя…
Не перечил ее плесканиям — пусть порадуется.
Вновь уставился в свою многострадальную книгу и, видно, все же увлекся, потому что из литературного мира меня вырвали холодные капли, упавшие на кисть.
Мокрая, но счастливо улыбающаяся Грейнджер, стояла в шаге от меня и пристально вглядывалась в горизонт. Солнце начинало клониться к западу.
Я скользнул взглядом по ее юному, свежему личику, по соблазнительному, обтянутому мокрой тканью гибкому телу… Подавив в себе желание воспользоваться привилегиями хозяина, тихо произнес высушивающее заклинание.
Не уверен, что Гермиона заметила это, ведь она во все глаза уставилась на ало-оранжевое зарево. Горизонт был поистине чудесным. Но я смотрел не на небо, я смотрел на Грейнджер — на то, как лучи прятавшегося, засыпающего солнца последними бликами освещали ее личико…
Идиллия была разрушена резким, болезненным жжением в руке. Что-то стряслось, раз я срочно понадобился Лорду.
—
Гермиона без лишних возражений кинула последний взгляд на почти почерневшее небо и, подхватив свои туфельки, вернулась ко мне.
Быстро трансгрессировав в дом, чтобы не терять время, и еще быстрее приведя себя в порядок, отправился на встречу с господином.
***
Волан-де-Морт встретил меня спокойно.
Видно, я все-таки быстро откликнулся на приглашение, раз меня не встретили ни злым шипением, ни болезненной порцией Круцио.
В принципе, ничего страшного или сверхъестественного не произошло, просто Темному Лорду понадобились мои услуги эксклюзивного зельевара. Требовались яды. Очень медленно, мучительно действующие на жертв яды. Маклагген уже шел по следу зачинщиков и, после того, как юнец приведет главаря к повелителю… О, вот именно тогда начнется самое интересное… По меркам извращенных вкусов повелителя… Несчастным, посмевшим восстать против тирана, свою смерть еще нужно будет заслужить. И умрут они не от мгновенной Авады, а от замедленного, изматывающего яда… А то, что я несколько усовершенствовал состав, и Повстанцы будут не так уж и мучиться, испуская свои последние вздохи, Волан-де-Морт никогда и не узнает.
***
По возвращении домой обнаружил Гермиону в гостиной.
Она лежала на животе перед полыхающим камином и, подперев кулаком висок, с интересом читала какую-то книгу. Изящные, тонкие ножки порхали в воздухе.
Такая домашняя, уютная картина.
Меня порадовало, что хотя бы сегодня она не отсиживалась в своей комнате. Это уже прогресс.
Тихонечко, будто боясь спугнуть, сел в одно из кресел, продолжая наблюдать за Грейнджер… Не заметила…
— Спасибо, сэр, — вдруг проговорила девушка.
Ох, Северус, ты точно стареешь…
— За что? — искренне удивился ее благодарности. Такой же правдоподобной, как и мое удивление.
Я на самом деле не мог припомнить, что такого совершил…
А Гермиона уже сидела у моих ног и, перехватив мой взгляд, вдруг затараторила, прямо как в старые добрые времена…
— За хорошую прогулку. Я же не успела вас поблагодарить. И за… спокойный сон…
Догадалась, умница.
========== Глава 11.
– Спокойной ночи, Гермиона. ==========
Добрай ночы, Янка,
Салодкіх сноў, да сустрэчы авосьмай.
Ты маеш шэсць гадзін калыханкі,
Адпачын ад адносін…
Няхай у тваім сне ўсё будзе як трэба:
Пяшчотнае сонца й цёплае мора,
Няхай Пан Бог усьміхаецца з неба,
Крыху будзе меней гора.
(Tav. Mauzer — «Калыханка»)
Поздним вечером, заметив полоску света, пробивающуюся из-под двери, я без стука зашел в комнату Грейнджер, сжимая в ладони пузырек со снотворным.