Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
— Тинки!
Испуганная домовая появилась незамедлительно.
— Принеси кувшин воды! Ледяной!
Я хлопал по щекам, даже пытался проникнуть в сознание девушки, чтобы заблокировать не выпускающий ее кошмар, но никак не мог сосредоточиться: девушка продолжала скулить и дергаться.
— Хозяин, — пропищала эльфиха. В огромных глазах ужас, а в тощих ручонках — громадный, переполненный кувшин.
Сжав в ладонях Грейнджер, я, не задумываясь, приказал:
— Лей!
Тинки не нужно было повторять
— Пожалуйста… — не до конца придя в себя, прохрипела девушка.
Я чувствовал, как Гермиона уперлась ладошками мне в грудь, но не спешил разрывать наши объятия.
— Тише, Грейнджер… Это все лишь сон… — попытался хоть как-то успокоить.
— Профессор Снейп? — я даже вздрогнул от этого обращения. Ну вот опять этот «профессор». В ее голосе как будто удивление и недоверие… А кто еще это может быть? Но девушка тут же взяла себя в руки. — Что случилось?
Все, кажется, окончательно пришла в себя.
По-прежнему обнимая, хотя подсознательно понимая, что в этом контакте уже нет необходимости, я ответил.
— Вам приснился сон. Всего лишь сон… Вы кричали, и нам с Тинки пришлось вас разбудить.
Девушка поежилась. А я наконец-то выпустил ее из плена своих рук и прошептал высушивающее заклинание.
— Сон…
— Да, всего лишь сон… Успокойтесь.
Но Гермиона как будто не слышала меня, ошарашено, отстранено шептала:
— Мне так давно не снились сны…
Я напрягся:
— С вами все в порядке?
Девушка вздрогнула и опять пристально, с опаской посмотрела мне в глаза:
— Хозяин, могу ли я вас умолять о чем-нибудь?
Твою мать: профессор, хозяин…
— Вы уж определитесь, Грейнджер, как меня величать будете, но настаиваю исключить эти два обращения.
— Сэр… — Гермиона выглядела смущенной и напуганной.
— Так в чем просьба или мольба, или как вы еще додумаетесь это назвать?
— Мадам Харрис мне каждый день давала Зелье Сна без Сновидений… Иначе они возвращались… Вы не могли бы… давать мне это зелье? Пожалуйста, сэр.
Я нахмурился:
— Как давно вы его принимаете?
Грейнджер промолчала. Я видел, что девчонка уставилась в пол и даже не собиралась на меня смотреть. Она вся стушевалась.
Я сжал пальцами ее подбородок и дернул вверх. Смотри на меня!
— Как давно? — я был непреклонен. Очень нехорошее подозрение закралось в мое сознание.
— С тех пор, как я у мадам Харрис, — выдавила девушка.
— Сколько, Грейнджер?! — мне нужна была цифра. От этого многое зависело.
Девушка упрямо поджала губы и не проронила ни слова. Вот когда эта чертова гриффиндорская черта характера
Взмах палочки:
— Легилименс!
Я должен знать!
Грейнджер все-таки не дура. Сразу поняла, что я залезу к ней в голову и попытаюсь получить информацию. Она думала о чем угодно, но только не об ответе на мой вопрос. Я видел расплывчатые образы наших ночей, видел отражение себя в ее сознании, но девушке все равно не удалось меня обезоружить… Все-таки у Гермионы не было палочки, а достойный блок без нее возможно выставить только после упорных тренировок в беспалочковой магии.
«Восемь месяцев…»
Твою мать!
Все самые виртуозные ругательства жгли мой язык.
— Минус сто баллов с Гриффиндора! — отчего-то рявкнул я.
Гермиона ошарашено пялилась на мое перекошенное лицо. Зато теперь я понял, почему так тяжело было разбудить девушку: восемь месяцев… еще немного и вообще бы не проснулась. То, что произошло с ней сегодня ночью — побочное действие зелья, если принимать его долго и пропустить хотя бы один день. Так сказать «синдром отмены». А вот если принимать зелье больше года — неминуема смерть. Тихая, спокойная смерть во сне…
— Грейнджер, вы вообще присутствовали на моих занятиях? Вы что-нибудь вынесли из курса зельеварения? И это же даже не продвинутый уровень! — я почти орал, брызжа слюной. — Вы понимаете, что еще четыре месяца, и отправились бы к праотцам?!
Гермиона вдруг с самой глупой улыбкой уставилась на меня. Для полного образа дурочки-простушки оставалось только захлопать ресницами!
— Наверное, сэр, вы были всегда правы насчет моих умственных способностей: вы же считали всех гриффиндорцев недостаточно умными…
Стараясь не слушать этот бред, я опять толкнулся в ее сознание. И чуть успел уловить исчезающую мысль:
«А может именно этого я больше всего на свете и хочу…»
Выскользнув из ее мыслей, я, сжав до скрежета зубы, уставился на девчонку.
— Не знаю, зачем вам это представление, но зелье вы больше не увидите, даже не надейтесь! — стараясь совладать с яростью и подступающей усталостью, отчеканил свое решение.
— Но сэр… — в карих глазах отблеск страха и отчаяния. — Мне на самом деле нужно…
— Нет! — рявкнул я, — Я не такой идиот, как всякие тупые курицы в борделях! И не пытайтесь с собой что-нибудь сделать! Не получится! Все, спокойной ночи, мисс Грейнджер!
И метнулся к выходу. Душила ярость: я тут строю планы по ее исцелению, а она собралась подохнуть!
За секунду до того, как за моей спиной захлопнулась дверь, мне показалось, что я разобрал едва слышимое:
— Я же на самом деле не могу спать…
Сможешь, Грейнджер! Я уверен, сможешь!
Не знаю, что стряслось, но… докопаюсь.