Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
Поэтому предпочел молча уйти и оставить ее одну… Чувствовал себя гадко: довел и оставил…
Но что-то мне подсказывало, что мое присутствие вряд ли помогло бы девушке быстрее прийти в себя.
***
Целый день я провел, запершись в своей лаборатории, стараясь таким образом оградиться и от расстроенной девушки, и от беспокойства за нее. Время летело незаметно, когда я, как всегда, склонялся над дымящимися котлами, помешивая, разливая по флаконам. Я забывал обо всем, отдавшись во власть любимого дела.
Опомнился только, когда Тинки, жутко краснея
— Сейчас приду, — заканчивая подписывать пузырьки и расставляя все в идеальном порядке, заявил я.
Счастливая домовая бесшумно исчезла.
Манящие запахи подстерегали уже на лестнице. Стол был сервирован на двоих, но Грейнджер в комнате не было.
— Тинки, ты позвала девушку?
Домовая вдруг прижала свои большие уши к щеками, с ужасом и смущением посмотрела на меня.
— Нет, — я видел, как огромные глаза домовой наполняются крокодиловыми слезами. — Тинки сейчас, одну минуточку…
— Стой! Я сам, — не дожидаясь новых причитаний и скулежа, взлетел по лестнице на второй этаж.
Я не злился. Просто девчонка и без моих подсказок могла бы все-таки догадаться спуститься в столовую.
Нечто, очень похожее на нерешительность, овладело мною, когда я замер перед дверью в комнату Гермионы. Врываться и пугать не хотелось. Нужно вспоминать хорошие манеры и вести себя, как мужчина с женщиной, а не как хозяин с рабой.
Негромко постучал: раз, два, три. В ответ тишина. Недовольство тут же шевельнулось в груди, но я заставил себя медленно приоткрыть дверь.
В комнате царил полумрак: догорающий камин освещал стены неравномерными полосами света. Грейнджер, свернувшись калачиком, спала в большом кресле. Я невольно подошел ближе, пристально, без опаски разоблачения, вглядываясь в каждую черточку. Личико было припухшим от слез, но все равно было прекрасным и нежным. Ресницы чуть заметно подрагивали во сне, а губы слегка шевелились, будто девушка что-то бормотала сквозь сон, но, как я не прислушивался, до меня не доносилось ни звука. Каштановые локоны, которые в таком освещении казались совсем темными, растрепались по спинке и подлокотнику…
Она обнимала себя руками, и только оказавшись так близко, я понял, что Гермиона дрожит. Слегка прикоснувшись к ней тыльной стороной ладони, осознал, что она замерзла.
Одним из минусов таких домов — помещение остается холодным даже в самую знойную пору… А на Грейнджер было слишком открытое платье.
Поддавшись мужской природе, мой взгляд не мог не заметить упругие полушария в вырезе сарафана, оголившееся бедро с аппетитной линией ягодицы…
Тряхнув головой и отгоняя от себя начинающее зарождаться возбуждение, отвернулся и направился к двери. На пороге все же не выдержал: вернулся и, аккуратно подхватив одной рукой под спину, а второй — под колени, перенес на кровать.
Девушка смешно поморщила носик, опять напоминая прежнюю девочку-ученицу, и что-то прошептала,
Призвав плед, укрыл Гермиону теплой тканью до самого подбородка. По мере того, как она согревалась, личико расслаблялось и становилось безмятежнее… Даже тень улыбки скользнула по губам.
Уходи, Северус.
Убегай быстрее. Не тревожь ее спокойствие. Хотя бы сейчас.
Я все же поддался своему желанию и, нависнув над ней, скользнул губами по лбу, носу и запечатал на подрагивающих в улыбке губах нежный поцелуй. Девушка слегка вздрогнула, но, судя по равномерному дыханию, так и не проснулась.
А я поспешил выскользнуть из ее комнаты… Гермиона заслужила спокойствие и отдых.
***
Я проснулся от ужасного, душераздирающего крика.
Еще окончательно не опомнившись ото сна, но уже с зажатой в ладони палочкой, вылетел в коридор. За себя я не боялся, но теперь в моем доме появился еще один человек. А я очень не хотел, чтобы Грейнджер причинили вред.
Несмотря на то, что Темный Лорд был у власти уже четыре года, и вроде бы всех недовольных он самолично казнил, все равно периодически появлялись активные группировки тех, кто еще надеялся что-то изменить. И если сейчас они решили нанести свой удар по дому правой руки тирана, то что ж… глупцы поплатятся…
Иногда меня посещали мысли о том, чтобы присоединиться к недовольным, помочь в свержении Волан-де-Морта, но каждый раз я осознавал, что все это тщетно. Темный Лорд не собирался останавливаться на достигнутом…
Теперь все его доверенные лица делились на две группы. Пожиратели Смерти, Упивающиеся, любимчики — нас называли по-разному. Я относился именно к этой категории — те, кто поддерживал Лорда за много лет до победы, кто помог достичь такого величия. Мы были элитой, которая отныне была занята завоеванием новых сообществ… всего магического мира… Волан-де—Морт никогда не был минималистом…
А вот силы второй группы высшего сословия были брошены на поддержание порядка на уже завоеванных землях. Лорд был умен. Очень умен. Сюда входили те, кто смирился, принял нового владыку и со всей жестокостью пытался доказать свою верность правителю.
Вопль вновь повторился, и я с ужасом осознал, что кричат из комнаты Грейнджер.
Твою мать! Только бы успеть!
Ворвавшись в спальню, я одним коротким взглядом оценил обстановку.
И опешил…
Что за… бред…
В комнате царили полумрак и пустота: никаких следов насильственного вторжения или чего похуже…
Но кто тогда кричал?
Будто отвечая на мой вопрос, с кровати донеслись рыдания и крики:
— Нет! Не надо! Только не он! Рон! Рон! Ну, пожалуйста! Роооооон!
Я тут же подлетел к мечущемуся на простынях маленькому тельцу. Схватил вырывающуюся девушку и хорошенько встряхнул. Гермиона была без сознания: точнее по-прежнему во власти сна… судя по всему, кошмарного, очень реалистичного сна.
Я тряс ее, но девушка только болталась в моих руках, как безвольная марионетка. Придя в еще больший ужас от этой картины, прохрипел: