Женщина приручает лаской, мужчина - терпением
Шрифт:
Но всему в этом мире приходит конец.
В тот день я видела, с какой тщательностью ты был одет: ни единой складочки на ткани, ни единой пылинки. Ты был сосредоточен и постоянно хмурился, будто анализируя что-то. Болезненно засосало под ложечкой: ты сегодня отправишься к Темному Лорду. Я за тебя страшно переживала, хоть и не выдала этого ни единым взглядом или жестом.
Стало хуже, когда ты ушел, даже не взглянув на меня. Я пыталась занять себя домашними делами: помогала Тинки с уборкой, готовкой, но не могла отбросить мысль, что ты сейчас где-то рядом
Странно, да? Ведь раньше мне было все равно, раньше я даже мысли не могла допустить, что на подобных аудиенциях тебя может поджидать опасность. Но после той злосчастной ночи, я осознала, что даже великие ни от чего не застрахованы. А Волан-де-Морт слишком своенравный и жестокий, поэтому теперь я боялась за тебя.
Тебя не было целый день. Когда наступил вечер, я чуть не взвыла. И причиной уже был вовсе не ужас за твою жизнь… А ревность. Да, любимый, в тот вечер в моей голове мелькали образы вечеринок Темного Лорда, которые он так любил устраивать для Пожирателей.
Я почти орала от всепоглощающей боли, которая разъедала меня изнутри. Я понимала, что от одной только мысли, что ты можешь сейчас находиться рядом с другой женщиной, я почти схожу с ума. Мне не хватало кислорода. Распахнув настежь окно в своей комнате, я всматривалась в непроглядную ночь, наблюдала за танцем малюсеньких снежинок, вдыхала морозный воздух, не ощущая холода.
Первый снег в этом году…
Начинается зима.
Я услышала, как ты пришел домой.
Облегчение, радость и надежда смешивались с отчаянием, грустью и болью.
Да, ты вернулся. Да, теперь ты опять здоров, полон сил и энергии. Да, ты в милости у своего господина. Но что… что будет между нами? На что я могу рассчитывать?
Ответ бился в мозгу.
Ни на что…
Правая рука Темного Лорда не может полюбить или связать свою судьбу с грязнокровным отродьем. Это просто поставит тебя под удар. Да, я могу быть твоей игрушкой, твоей личной рабыней, но ничего большего.
Северус, прости меня, любимый, но я до сих пор боюсь, что однажды все может разрушиться между нами. И это сейчас, когда я знаю, насколько глубоки и искренни твои чувства ко мне.
А тогда я просто решила, что самым правильным будет вести себя, как и все эти месяцы. Немного отчужденно, замкнуто, позволяя себе наслаждаться твоей компанией по вечерам и крепкими объятьями ночью.
Лежа той же ночью в кольце твоих рук, ощущая жар твоего тела, слушая равномерное дыхание, я с тяжестью на сердце решила молчать и ни чем не выдавать свое истинное отношение к тебе. Пусть все остается, как прежде. Так будет проще.
Прости меня, любимый, за этот эгоизм. Прости. Теперь я понимаю, что мучила не только себя, но и тебя… Мучила не только физически, но и духовно.
Помнишь тот вечер, когда ты разрешил попросить, что угодно — все, что я пожелаю?
На самом деле я не собиралась ничего выпрашивать, ведь не считала тебя обязанным мне. Но ты был непоколебим.
Первой мыслью было попросить у тебя разрешения отправить письмо семейству Уизли, ведь уже как раз подходил срок. Но потом
Пойми, Северус, мне было хорошо с тобой все эти месяцы, честно. Я не собиралась сбегать или искать возможность уйти.
Я просто хотела увидеть их. Всех. Ведь несмотря на то, что меня много месяцев шантажировали мыслью об их убийстве, я нисколько их в этом не винила. Может, другой возненавидел бы за это ничего не подозревающих людей, обвинив их в причине своих несчастий и унижений, но… Я не могла.
Я любила их всех: Молли — как мать, Артура — как отца, Джинни — как младшую сестренку, а всех мальчишек Уизли — как братьев. Они были для меня почти родной семьей. Они помогли мне жить дальше после такого печального исхода войны.
На минуточку мне так захотелось оказаться в окружении этих милых, добрых людей. Оказаться в стенах того дома, в котором мы с друзьями, будучи подростками, смеялись, горевали, мечтали, строили планы, любили… В котором так беззаботно жили многие годы.
Но я увидела в твоих глазах холодный, злой огонек. На секунду в антрацитовых омутах полыхнула такая ярость, такая ненависть… Я даже испугалась.
Твой не терпящий возражений и пререканий отказ больно резанул по сердцу.
А потом меня накрыло разочарование: и на что я надеялась? На что рассчитывала? Слишком многое себе позволила, размечталась.
Молча уставилась в свою тарелку, продолжая трапезу. Мне кажется, ты ждал от меня другого ответа или просьбы, но я не произносила ни звука. Как и ты.
Старалась вести себя как обычно, не показывать своей обиды. Хотя за что было обижаться? Ты мне ничего не обещал, ничего не был должен. Но все равно это поганое чувство подтачивало меня изнутри.
Поздним вечером я сидела у себя в комнате, как всегда около окна, и рисовала. Разрушенная надежда на встречу всколыхнула желание запечатлеть любимые лица на бумаге. Уж если нет возможности увидеть их в живую, то хоть на картинке полюбуюсь.
Я услышала, как ты вошел.
Любимый, прости меня, прости! Я сама не понимаю, что тогда на меня нашло! Зачем решила тебя подразнить, бросить вызов! Зачем подтолкнула к этой грубости и вспышке ярости! Я же прекрасно осознавала, как тебе тяжело не срываться по ночам! Да, может, тогда я не допускала мысли о твоих ответных чувствах, но то, что я вызывала у тебя желание, в доказательствах не нуждалось.
За свою дерзость тут же пришлось поплатиться. Стоило увидеть яростную вспышку в твоих глазах, ощутить сильные, сжимающие мое тело пальцы, почувствовать грубый поцелуй, так разительно отличающийся от последних твоих проявлений нежности, и я будто перенеслась назад в публичный дом. Я снова ощутила себя той продажной девкой, которую ты так неистово брал несколько раз, которая отдавалась тебе практически добровольно. А потом в голове яркой искрой сверкнула одна мысль: вот она — моя роль. Роль девочки, которая должна удовлетворить все желания своего господина.