Женщина: взгляд изнутри
Шрифт:
— Нет, больше ничего не осталось, — отрезала Лиза путь к отступлению.
— Я бы не был столь категоричен в выводах, — Змей выразительно поглядел в район выреза домашнего платьица.
— Женя, тебе лечиться надо!
— Не понимаю. Если мужчина чего-то хочет, то он кобель, если не хочет — то импотент. Но курс лечения ему показан в любом случае.
— Вообще-то я имела в виду травмы, — хмыкнула Лиза. — Но твои размышления о мужском здоровье находят отклик в моей душе.
— А вдруг у меня сотрясение мозга?
— Я все равно не знаю, как зовут твоих родителей, поэтому процедура будет лишена смысла.
— А я тебе скажу. — А может, бред у тебя уже начался? Короче, как врач тебе говорю: с такими повреждениями до дома ты доедешь благополучно. Если только вышеуказанным образом не обратишься к сотруднику ДПС.
— Я идиот. Но не полный.
— Совершенно не полный. Очень стройный, я бы даже сказала, изящный.
— Умеешь ты сказать комплимент, — пробубнил Женька по дороге в прихожую.
Ничего. Сегодня ему, пожалуй, лучше остаться со своими мыслями. А с Лизой пока можно не торопиться. Они теперь все равно будут часто видеться.
И это главное.
Два дня промчались для Лизы так, что она даже моргнуть не успела. К привычной суете по работе добавились звонки Женьки. Такие долгожданные и всякий раз такие неожиданные, что сердце пропускало удар.
Разговаривали, конечно, про таинственного рукоблудника, неожиданно оказавшего рукопашником.
В основном.
Если кратко подвести итог двух-с-половиной-дневных расследований, то «мужик в пальто» оставался величиной постоянной и неизвестной. В приемной передач его по описанию не узнали. Пациентки ничего не говорили, сестры ничего не слышали. Летучий голландец пятого роддома, блин. Ищут пожарные, ищет милиция, ищут фотографы нашей станицы…
Под окнами он больше не торчал. Так, появлялся, отмечался минут пять-десять, всякий раз в том же месте, и исчезал. Как та крыса из «Ревизора» — пришла, понюхала и ушла прочь. И так несколько раз в день. В разное время. Только не вечером. Так что Женькины «вахты» пошли коту под хвост. Или змЕю? Хотя с точки Лизы, у змеи за хвостом шла голова.
От безделья Змей зависал на телефоне, вроде как выясняя обстоятельства дела. Благо ночных смен предыдущие два дня у Лизы не было. Зато сегодня ей полагался трудовой вечер с переходом в ночь. Значит, есть время спокойно, не торопясь, еще раз все проверить на месте.
Собственно, для роддома эти выяснения значения уже не имели, поскольку подозрения в публично-негуманном обращении с семенным материалом с мужика общим решением сняли.
Но Женьке шлея под хвост попала.
Блин, дался ей этот хвост?
Не дался, ехидно заметил Внутренний Голос, не к ночи помянув Фрейда. Или к ночи?
Так, спокойствие, только спокойствие, напомнила себе Лиза, и двинулась в
— Добрый день, Аля! Что у нас нового и интересного?
— Да ничего нового, ЕлизаветСергевна. Говорят, что под окнами завелся «снайпер». Теперь только и разговоры, что о величине «орудия», дальности его стрельбы, зарядности и скорострельности.
— Серьезные вопросы, так запросто и не решить. А среди пациенток?
— Так пациентки этим и занимаются. Мы-то делом заняты, — Лиза про себя саркастично хмыкнула. — А пациенткам, им чем еще заниматься? Лежи себе да в потолок поплевывай.
— Они тоже делом заняты. Очень важным. Они заботятся о себе и ребенке.
— Сомнительные у них порой способы заботы, — фыркнула медсестра. — «Эти таблетки я пить не буду», — Аля состроила брезгливую мину, копируя кого-то из сохраняющихся. — «Магнезию я колоть отказываюсь!» «От капельниц у меня голова кружится», — она манерно приложила запястье ко лбу.
— А вы им «Больной, не занимайтесь самолечением, доктор сказал в морг — значит в морг», — подмигнула Морозка. Иногда, кстати, пациентки бывали правы, как ни грустно это признавать.
Хотя Стас вел жесткую политику в отношении профессионализма персонала, нагрузка, возраст, «выгорание» давали о себе знать.
— Не, о таких мы врачам сообщаем, — не поняла шутки Аля. — Они там потом вместе решают, кому, куда, что и зачем. Хуже, когда они молча. Не приходят на процедуры, и всё. У нас же учет пофамильный только для лекарств из Списков. А остальное — что пациентки сами называют. Ну, если забыли, мы по направлениям смотрим.
Морозка, конечно, была в курсе такой безалаберности. Но по утрам в процедурку и так очередь, как в мавзолей. Штат среднего медперсонала же не резиновый.
— И что, много таких?
— Не знаю. Сегодня, судя по использованным ампулам, у нас не сделали… — Аля назвала препараты.
У Лизы в голове что-то щелкнуло, расставляя все по своим местам. Так бывает иногда: пришла решать одну загадку, а решила другую.
— И часто у вас такое? — уточнила она.
— Да с переменным успехом. Обычно одна-две ампулы остаются. А в прошлую смену как сегодня было.
— А с таблетками как?
— А что с таблетками? Наше дело разнести стаканчики. А выпили они или нет — кто их знает? У нас на унитазах датчики не стоят.
— Спасибо, что сказала. Пойду я, волью кое-кому… за самолечение.
Она направилась к «мелким». Девчонки бодренько поздоровались.
— Ну, дЕвицы, как самочувствие?
— Когда же это «самочувствие» кончится? — простонала новенькая, пришедшая взамен девочки, которая все же «выкинула», как и чуяла Лиза. У этой был сильнейший токсикоз. Глюкоза внутривенно была сейчас единственным способом ее питания. Но ребеночек сидел крепко, и от маминой морской болезни его не штормило.