Женщины-масонки
Шрифт:
Это был господин Бланшар.
XIX
СТАРЫЙ ЗНАКОМЫЙ
После того, как обстоятельства свели господина Бланшара и Филиппа Бейля на морских купаниях в Тет-де-Бюше, их отношения, сперва несколько прохладные, незаметно сделались непринужденными, как это всегда бывает у светских людей, когда они в конце концов обнаруживают друг в друге людей умных.
В Париже они встречались всюду. Филипп считал господина Бланшара примечательной личностью, а господин Бланшар, со своей стороны, смотрел на Филиппа как на человека, которому не хватало лишь некоторой благожелательности, чтобы стать выдающимся человеком.
Встретившись лицом к лицу с Филиппом на Елисейских Полях, господин Бланшар после обычных приветствий сказал:
– По вашему лицу я вижу, что мой костюм вас удивляет…
– Нет, что вы!
– …И что эти меха, по-вашему, придают мне весьма оригинальный вид.
– Ни в малой мере!
Читатель, быть может, помнит, что господин Бланшар всеми силами старался избежать упреков в оригинальности.
– Гм… Вы неискренни,– сказал он Филиппу.
– Уверяю вас…
– В таком случае вы сами оригинал, коль скоро вы одеваетесь не так, как я!
– Весьма возможно, господин Бланшар,– самым серьезным тоном ответил Филипп.
– Вы поднимаетесь по Елисейским Полям?
– Сам не знаю.
– Как это – не знаете?
– Да, не знаю. Я шел куда глаза глядят, когда мы с вами встретились.
– Куда глаза глядят? В таком случае позвольте мне пойти вместе с вами.
– Буду очень рад,– отвечал Филипп.
– Я думал, что в наше время, кроме меня, уже никто не пойдет куда глаза глядят.
– Почему же?
– Потому что я – по крайней мере, с точки зрения света,– бездельник, хотя у меня самого другая точка зрения. Но вы – государственный деятель!…
– Так что же? Разве государственные деятели не ходят куда глаза глядят?
– Очаровательно! Прелестно! Это в духе господина Скриба!… [73] Ну, а новобрачные?
– В том-то и дело,– сказал Филипп.
– Я не улавливаю вашей мысли.
– Ах, господин Бланшар! Вы ищете захватывающих волнений, сильных ощущений, и вот, я хочу указать вам путь, для вас, быть может, новый.
– Я превратился в зрение.
– Завяжите за кулисами какого-нибудь театра интрижку с одной из тех обворожительных женщин, которые благодаря двойной жизни – жизни в свете и жизни в искусстве – обрели двойственную сущность, заведите интрижку с какой-нибудь певицей или балериной.
73
Эжен Скриб (1791– 1861) – французский драматург, автор комедии «Стакан воды».
– С Жизель или с Нормой?
– Попытайтесь тянуть эту интрижку год-полтора; на первых порах она покажется вам чарующей, как опера, и легкой, как балет; потом внезапно покиньте предмет вашей фантазии…
– Пока что все, о чем вы говорите, вовсе не трудно.
– …Не развязывайте узел, а разрубите его…
– Подобно Александру Македонскому…
– …Не обращайте внимания ни на взрывы ярости, ни на потоки слез, останьтесь холодным и сверкающим, как сталь клинка. Ну а потом…
– Ага! Посмотрим!
– …Потом, через некоторое время, женитесь на маленьком, прелестном создании, не имеющем понятия ни о жизни, ни о ненависти; попытайтесь удалиться вместе с ним в чудесное и недоступное убежище, о котором мечтает каждый мужчина, проживший половину жизни; скажите себе твердо, что с событиями прошлого вас уже не связывает ничто, решительно ничто, даже воспоминания; убаюкайте себя этой уверенностью… О, каким жестоким будет ваше пробуждение!
– Это мне известно,– сказал господин Бланшар.
– Не думаю.
– Вы попросту пересказали мне новыми словами старую драму, старый роман или старый водевиль под названием «Жена и любовница».
– Это верно, но как много вариантов у этого вечного сюжета!
– Вы правы: месть женщины особенно утонченна и совершенна.
При этих словах Филипп затрепетал.
– Значит, очень трудно окончательно порвать с прошлым?– спросил он, словно разговаривая с самим собою.
– Это не только трудно – это совершенно невозможно,– ответил господин Бланшар.
– Невозможно?
– Человек никогда не начинает жизнь сначала – он продолжает ее.
За этими словами последовало минутное молчание, в течение которого господин Бланшар украдкой вглядывался в выразительное лицо Филиппа Бейля.
Пройдя шагов двадцать, он обратился к нему со словами, в которых симпатия и сдержанность растворились в величайшей благовоспитанности.
– О причинах вашей тревоги догадаться, быть может, легче, чем вы думаете. Хотите, я попробую это сделать?
Филипп заколебался.
– Нет, не сейчас,– ответил он, поблагодарив господина Бланшара вымученной улыбкой.
– Как вам будет угодно. А я с удовольствием предоставил бы в ваше распоряжение мой скромный опыт. Вы избавили меня от весьма неприглядной роли; я ваш должник.
– О господин Бланшар! При всей вашей проницательности вы сейчас ошиблись!
– Как так?
– Уже несколько минут я только и думаю о том, чтобы как-нибудь изыскать способ попросить вас об одном одолжении!
– Об одолжении?
– Да, господин Бланшар.
– Какого рода?
– Речь пойдет… если вы не возражаете… о музыке…
– Пусть будет музыка. Я всецело к вашим услугам.
– Моя мысль… вернее, это мысль, которая пришла мне в голову сейчас, сию минуту,– сказал Филипп.
– А-а!
– Вы ведь были в России?
– На эту мысль вас навели мои меха.
– Нет, нет!
– Я был всюду.
– И у вас, конечно, сохранились связи с Санкт-Петербургом?
– У меня их множество.
– Знакомы ли вы с генералом Гедеоновым?