Женщины могут все
Шрифт:
— О господи, никак ты утешаешь меня?
— Надеюсь, что утешаю. Ты никогда не была несправедливой. Ни к Донато. Ни к кому-нибудь другому. И поэтому не отвечаешь за жадность, жестокость и эгоизм тех, кто видит в других только безликую икру.
— Пилар… — Тереза прижалась лбом к оконному стеклу. Этот жест крайнего утомления заставил Пилар встать и подойти к матери. — Signore Баптиста… Он пугает меня.
— Мама, он никогда не осуждал тебя. Никогда не осуждал La Signora. Думаю, он был
— Надеюсь, что ты права. Может быть, я выпью чаю. — Она повернулась и прикоснулась к щеке Пилар. — Я всегда знала, что у тебя доброе сердце. Но глаз у тебя зорче, чем мне казалось.
— Просто кругозор шире. Мне понадобилось много времени, чтобы набраться смелости и сбросить шоры. И это изменило мою жизнь.
— К лучшему. Я подумаю над твоими словами.
Она хотела сесть и тут заметила камни, сверкнувшие на пальце Пилар. Рука Терезы оказалась быстрой, как молния.
— Ну-ка, что это?
— Кольцо.
— Вижу, — саркастически бросила Тереза. — Но это не то кольцо, которое ты купила взамен старого.
— Нет, я его не покупала. И это не замена… Твой чай остывает.
— Когда ты ездила за Дэвидом в аэропорт, его еще не было.
— Зрение тебя не подводит. Даже тогда, когда у тебя плохое настроение. Все верно. Я хотела сначала поговорить с Софией, но… Мама, Дэвид сделал мне предложение, и я согласилась.
— Понятно.
— Только и всего? Больше тебе сказать нечего?
— Я еще не кончила. — Тереза поднесла руку Пилар к настольной лампе, рассматривая кольцо и камни. И тоже поняла его смысл. Она ценила такие вещи.
— Он заставил тебя носить на пальце целую семью.
— Да. Его и мою. Нашу.
— Женщине с твоим сердцем трудно отказаться от такого подарка. — Ее пальцы крепко стиснули пальцы Пилар. — Только что ты читала в моей душе. Теперь я читаю в твоей. Однажды мужчина уже делал тебе предложение. И ты сказала «да». Нет! — Она подняла палец, не дав Пилар открыть рот. — Тогда ты была девочкой. Теперь ты женщина. Женщина, сделавшая хороший выбор. Сага… — Тереза обхватила лицо Пилар ладонями и поцеловала в обе щеки. — Я счастлива за тебя. А теперь хочу задать тебе один вопрос.
— Спрашивай.
— Почему ты отправила его домой и понесла мне чай? Почему не привела его сюда, не попросила благословения у меня и Эли? Мы бы выпили шампанского, как положено… Ладно, неважно. — Она махнула рукой. — Позвони ему. И скажи, чтобы пришли все.
— Мама, онустал и неважно себя чувствует.
— Не так уж устал, а чувствует себя достаточно хорошо, чтобы растрепать тебе волосы и смазать помаду с губ. Звони, — приказала она тоном, который отбил у Пилар охоту спорить. — Такие вещи нужно делать как следует, в кругу семьи. Мы спустимся, откроем бутылку лучшего шампанского и позвоним Софии в castello. Его дети мне по душе, — добавила она, вернулась к столу, закрыла полевой журнал и положила его на место. — Девочка получит жемчужное ожерелье моей матери, а мальчик — серебряные запонки моего отца.
— Спасибо, мама.
— Ты дала мне — и всем нам — повод для праздника… Скажи им, чтобы поторопились, — приказала она, вышла, прямая и стройная, позвала Марию и велела ей принести вино.
ЧАСТЬ IV
Плоды
Мы урожая ждем от лучших лоз,
Чтоб красота жила не увядая.
Пусть вянут лепестки созревших роз.
Хранит их память роза молодая.
ГЛАВА 25
Тайлер был покрыт грязью, в спину вступила ноющая боль, костяшки левой руки были кое-как замотаны жалкой тряпкой.
Он находился в раю.
Местные холмы не так уж сильно отличались от отрогов его родных гор. Тай понимал, почему Чезаре Джамбелли нашел здесь свою мечту и почему начал вспахивать эту каменистую почву. В тени здешних холмов таилась та самая первозданная красота, которая сильно действует на определенный тип людей, бросая им вызов. Но эту красоту нужно не приручать, думал Тай, а просто принимать такой, какая она есть.
Если бы он мог жить где-нибудь, кроме своих виноградников, то только здесь. Погода стояла прекрасная, дни были долгими и мягкими, а местные рабочие горели желанием испытать искусство приезжего виноградаря.
И его мускулы, думал Тай, пробираясь между рядами лоз к castello. Он несколько дней помогал бригаде, прокладывавшей трубопровод от резервуара к молодым посадкам. Оросительная система была хорошо продумана, и часы, проведенные с бригадой, дали ему возможность познакомиться с этой стороной деятельности компании.
И ответить на небрежные вопросы, касавшиеся Донато.
Языковой барьер оказался не такой серьезной проблемой, как он ожидал. Пообщаться с ним стремились и те, кто не знал английского. Помогал язык жестов, выражение лица и бескорыстная помощь добровольных переводчиков. В результате у Таилера сложилась достаточно четкая картина.
На виноградниках не было человека, который принимал бы Донато Джамбелли всерьез.
Тени становились все длиннее: день клонился к вечеру. Задумавшийся Тайлер вышел в сад, где цвели гортензии размером с баскетбольные мячи и к гроту устремлялись реки каких-то бледно-розовых цветов. Посреди сада бил фонтан, охраняемый Посейдоном.
«Итальянцы любят своих богов, свои фонтаны и свои цветы», — думал он. Все это было в чудесном дворце Чезаре Джамбелли, прятавшемся в холмах.
В очень богатом маленьком дворце. Тайлер остановился и огляделся. Именно о таком месте мечтал бы честолюбивый человек, у которого есть требовательная жена.
«Прекрасное место для того, чтобы приехать сюда в гости, — думал Тай. — Но как можно жить здесь постоянно? Столько комнат, столько прислуги… Для одного ухода за садом, газонами, деревьями, прудами и статуями требовалась целая маленькая армия».