Женщины могут все
Шрифт:
— Нет… In поте di Dio! Неужели ты веришь в это?
— Учитывая обстоятельства, верю. Ты крал у семьи.
Когда он начал все отрицать, София положила трубку и встала. Дон в панике застучал ладонью по стеклу и начал кричать. Когда в комнату вошли тюремщики, она жестом отослала их прочь и снова взяла трубку.
— Ну что, надумал?
— Да. Да, я крал. Я ошибся, совершил глупость. Джина доводит меня до сумасшествия. Она требует все больше и больше. Больше детей, больше денег, больше вещей. Я брал деньги. Ну и что? София, Сага, ты
— Посмотрим. Я бы позволила. Как поступит бабушка, не знаю. Но дело не только в деньгах. Ты отравил вино. Убил старого, ни в чем не повинного человека. Из-за денег, Дон? Сколько ты за него получил?
— Это была ошибка. Несчастный случай. Клянусь. Вино должно было вызвать у него всего лишь болезнь. Он знал… Он видел… Я сделал ошибку. — Дон потер лицо. Его рука дрожала.
— Что он знал? Что видел?
— На винограднике. Мою любовницу. Ему это не понравилось, и я боялся, что он обо всем расскажет Zia Терезе.
— Если ты будешь продолжать морочить мне голову, я уйду и брошу тебя гнить здесь. Поверь мне. Говори правду, Донато. Все как есть.
— Клянусь, это была ошибка! Я послушался плохого совета. Меня ввели в заблуждение. — Отчаявшийся Донато вцепился в свой давно расстегнутый воротник. Он задыхался от страха. — Понимаешь, мне пообещали заплатить, а я нуждался в деньгах. Если бы компания оказалась в трудном положении, если бы появились отклики в прессе, судебные процессы, я получил бы больше. А Баптиста… Он видел людей, с которыми я разговаривал. София, пожалуйста! Я был зол, очень зол. Я работал, не жалея сил. Всю свою жизнь. La Signora никогда не ценила меня. У мужчины должна быть гордость. Я хотел, чтобы меня ценили.
— И твоим ответом ей стало убийство ни в чем не виноватого старика?
— Во-первых, это был несчастный случай. А что касается репутации компании…
— Одно с другим связано. Неужели ты не знал этого?
— Мне казалось, что тетя Тереза все поймет сама, когда начнутся трудности, а я помогу с ними справиться.
— И тебе заплатили бы в двух местах, — закончила София. — Но с Signore Баптистой ничего не вышло. Он не заболел, а умер. И старика похоронили, поверив, что у него не выдержало сердце. Какая досада! Представляю себе, как ты был разочарован. А сразу же вслед за этим Nonna реорганизовала компанию.
— Да, да, но чем она отплатила мне за годы работы? Черной неблагодарностью! — Искренне возмущенный, Донато стукнул кулаком по стойке. — Она все передала в руки чужого человека. Повысила в должности эту американку, которая могла задавать мне вопросы!
— Поэтому ты убил Маргарет и пытался убить Дэвида.
— Нет, нет… С Маргарет тоже произошел несчастный случай. Я был в отчаянии. Она проверяла заказы, приходные и расходные ордера. Мне было нужно… я только хотел получить небольшую отсрочку. Откуда я знал, что она выпьет так много? Один-два бокала вызвали бы у нее всего лишь болезнь.
— Да, покойница была скуповата… Ты послал отравленное вино на рынок. Подверг риску жизни людей.
— У меня не было выбора. Не было! Ты должна поверить мне!
— Мой отец знал о вине? Об отравлении?
— Нет. Нет. Для Тони это было игрой. Бизнес был его игрой. Он не знал о поддельном заказе, потому что никогда не проверял счета. Он не знал Баптисту, потому что не знал никого из рабочих виноградников. София, это была не его жизнь, а моя.
София откинулась на спинку стула. Ее отец был слабым человеком и плохим мужем. Но он не принимал участия ни в убийстве, ни в саботаже. Маленькое, но все же утешение.
— Ты привозил Деморне в castello и на винодельню. Ты получал от него деньги, верно? Он платил тебе за то, что ты предавал свою родню.
— Послушай меня… — Голос Донато перешел в шепот. — Держись от Деморне подальше. Он опасный человек. Ты должна поверить мне. Я делал многое, но ни за что не причинил бы тебе вреда. А он не остановится ни перед чем.
— Даже перед убийством? Это он убил моего отца?
— Не знаю. София, клянусь тебе своей жизнью, я не знаю. Он хочет уничтожить всю семью. Послушай меня, — повторил он, снова положив ладонь на стекло. — Я брал деньги, я крал. Делал с вином то, что он мне велел. Меня ввели в заблуждение. А сейчас он хочет заставить меня отдуваться за это. Умоляю, помоги мне! И держись от него подальше. Когда я узнал, что Каттер разоблачил меня, то убежал. Просто убежал, София, клянусь тебе. Они говорят, что я кого-то нанял, какого-то бандита с улицы, чтобы застрелить его и украсть документы. Ложь! Зачем мне было это делать? Для меня все было кончено. Это мне не помогло бы.
«В этой смеси лжи и правды следовало тщательно и хладнокровно разобраться», — думала София. Даже сейчас, после всего услышанного, она продолжала жалеть Донато. Но понимала, что не может себе этого позволить.
— Дон, ты хочешь, чтобы я помогла тебе? Тогда расскажи мне о Джерри Деморне. Все, что знаешь. Если я останусь довольна, то постараюсь, чтобы компания наняла тебе адвоката и обеспечила твоих детей.
Когда София вышла, она выглядела измученной. Выжатой, как лимон. Она притронулась к руке Тая, не дав ему вымолвить ни слова.
— Ни о чем не спрашивай. Во время полета я буду звонить по телефону и расскажу все сразу.
— О'кей. Тогда сделаем так… — Тайлер привлек ее к себе и обнял.
— Спасибо. Ты сможешь несколько дней обойтись без вещей, которые остались в castellol Я прикажу запаковать и прислать их. Тай, нам нужно возвращаться. Я хочу домой.
— Это самая лучшая новость за последнее время. — Он поцеловал Софию в макушку. — Летим.
— Ты веришь ему? — спросил Тай.
София, наконец-то закончившая телефонный разговор, расхаживала по салону и пила кофе. Третью чашку после вылета.
— Я верю, что он глупый, слабый и эгоистичный человек. Верю, что он убедил себя, будто Signore Баптиста и Маргарет стали жертвой несчастного случая. Его корыстью и самолюбием воспользовался другой человек, куда более умный. Сейчас Донато жалеет о содеянном, но больше всего жалеет о том, что оказался в тюрьме. Я твердо уверена только в одном: он боится Джерри.
Не думаю, что Дон убил моего отца. И не думаю, что он пытался убить Дэвида.
— Ты считаешь, что это сделал Деморне.