Женщины могут все
Шрифт:
— Пока нет. Я подумаю.
— Черт побери, когда закончите, пришлете мне ответ по факсу!
Каттер яростно зашагал дальше; Софии даже на миг показалось, что из его ушей валил дым. Ошарашенная, сгоравшая от любопытства, она водрузила на место шляпу и помчалась вперед.
Когда она влетела в оранжерею, Пилар стояла и задумчиво смотрела на рабочий стол. Горшки раскатились, некоторые разбились, а часть рассады безвозвратно погибла.
Теперь было понятно не только «что», но и «где».
— Мама…
Пилар
— Да?
София медленно шагнула вперед. Щеки матери пылали, волосы были взлохмачены прикосновением мужской руки.
— Я только что видела Дэвида.
Пилар выронила рукавицы из онемевших пальцев и быстро нагнулась за ними.
— И что?
— Он сказал, что пытался соблазнить тебя.
— Что?! — Теперь в голосе Пилар звучала не паника, а настоящий ужас.
— Судя по тебе, начало было удачное.
— Это было просто… — Пилар сняла с себя фартук, но так и не решила, куда его деть. — Мы поспорили, и он разозлился. Вот и все.
— Мама… — София бережно взяла у нее перчатки и фартук и положила их на стол. — Что ты чувствуешь к Дэвиду?
— София, что за вопрос?
«Вопрос, на который ты не хочешь отвечать», — подумала София.
— Попробуем разобраться. Тебя тянет к нему?
— Он привлекательный мужчина.
— Согласна.
— Мы не… то есть я не… — Не зная, что делать, Пилар оперлась руками о стол. — Я слишком стара для этого.
— Не говори глупостей. Ты красивая женщина в самом расцвете лет. Почему бы тебе не завести роман?
— Мне не нужны романы.
— Тогда секс.
— Софи!
— Мама! — тем же возмущенным тоном ответила София, а потом обняла мать. — Я испугалась, что обидела тебя, и хотела утешить. Прибежала сюда, увидела, что ты вся красная и взъерошенная, и поняла, что тут не обошлось без нашего нового и очень сексуального главного менеджера. Это же чудесно!
— Ничего чудесного. Во всяком случае, это больше не повторится. София, я была замужем тридцать лет. Пойми, мне сейчас трудно думать о других мужчинах.
— Мама, отца больше нет. — Объятия Софии стали крепче, а тон — мягче. — Мне трудно смириться с его смертью, с тем, как это случилось, и привыкнуть к мысли, что мне не дали с ним попрощаться. Это тяжело, хотя я знаю, что он не любил меня.
— Ох, Софи, это не так!
— Нет. — Она отпрянула. — Я не хотела, не искала и не нуждалась в его любви. Ты меня любила. Всегда. А он нет. И тебя тоже. Он просто не был на это способен. Но теперь все это в прошлом, и ты можешь порадовать человека, который обратил на тебя внимание.
— Ох, малышка… — Пилар погладила дочь по щеке.
— Я желаю тебе этого. И ужасно разозлюсь и огорчусь, если ты не воспользуешься этой возможностью, думая о том, чего никогда не было. Я люблю тебя. И хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я знаю. — Пилар поцеловала дочь в обе щеки. — Знаю. Но мне нужно время. Ох, Сага, дело не в твоем отце и даже не в том, что с ним случилось. Дело во мне. Я не знаю, как мне вести себя с кем-то другим и хочу ли я сама иметь с ним дело.
— А как ты узнаешь, если не попробуешь? — София хотела сесть на стол, но передумала. Обстоятельства этому не способствовали. — Он тебе нравится, правда?
— Нуда, конечно. — «Нравится? — подумала она. — Едва ли женщина позволит себя раздеть и будет возиться в земле для цветов с мужчиной, который ей только нравится». — Он очень порядочный человек, — пролепетала она. — Хороший отец.
— И тебя тянет к нему. У него потрясающая задница.
— София…
— Если ты скажешь, что не заметила этого, я плюну на приличия и назову свою мать лгуньей. А еще эта улыбка. Быстрая и насмешливая.
— У него добрые глаза, — забывшись, пробормотала Пилар и заставила дочь вздохнуть.
— Да… Ты куда-нибудь поедешь с ним?
Смущенно отвернулась и начала собирать цветочные горшки.
— Не знаю.
— Съезди. Попробуй. Выясни, что это такое. И возьми у меня в тумбочке презерватив.
— Ох, ради бога!
— Я передумала. — София обвила рукой талию матери и хихикнула. — Возьми два.
ГЛАВА 12
Мадди пристально следила за Дэвидом, завязывавшим галстук. Это был его праздничный галстук, серый в голубую полоску. Отец нарочно сказал, что едет обедать с госпожой Джамбелли, чтобы они с Тео подумали, будто это деловое мероприятие. Но галстук выдавал его с головой.
Следовало разобраться, что она об этом думает.
Но в данный момент она развлекалась тем, что испытывала отцовское терпение.
— Это средство самовыражения.
— Нет, это безумие.
— Это древняя традиция.
— В семье Каттер такой традиции не было. Нет, Маделин, нос ты протыкать не станешь. Ни за что.
Мадди вздохнула и напустила на себя мрачный вид. На самом деле протыкать нос она не собиралась, но хотела в третий раз проткнуть левое ухо. Чтобы добиться этого, нужно было начинать с носа. Если отец когда-нибудь догадается об этой стратегии, то наверняка оценит ее по достоинству.
— Это мое тело.
— Нет, до восемнадцати лет не твое. Пока не настанет этот счастливый день, оно мое. Отстань от меня и переключись на своего братца.
— Не могу. Я с ним не разговариваю.
Мадди, лежавшая на отцовской кровати, перевернулась на спину и задрала ноги к потолку. Как обычно, она была одета в черное, но этот цвет уже начинал ей надоедать.
— А можно вместо этого сделать татуировку?
— О, конечно. Мы все сделаем себе татуировку. В ближайший уик-энд. — Он обернулся. — Как я выгляжу?