Женщины – наше всё (лучшее) том 4

Мильков Алексей

И Ник с некоторым удивлением для себя констатировал этот факт, воспринял для себя, что люди с самыми серьезными дефектами зрения часто не носят очков, более того, считают себя прекрасно видящими!

Хотя, заметил он, мозг девушки в уголках рассудка что-то заподозрил, потому что она густо покраснела и несколько секунд хлопала ресницами. Глаза её сверкнули неодобрительным огнем, затем озлобленным, но тут же погасли, и безразличие поглотило её. Она недоуменно облизнулась, как бы пробуя чужую слюну на вкус, и с таким задумчивым видом

доехала до своей остановки.

Ник ощутил, что испытал то азартное чувство охотника, которое появляется при виде загнанной добычи.

ГЛАВА 2

“Карамболина! Карамболетта!

Дитя веселья и мечты!”

“Десять девушек побывали уже в моих сетях, другие ждут своей участи”.

В момент размышлений Ник услышал, что его кто-то окликнул:

– Привет, Ник! А я думал, что ты превратился в вечного странника.

Ник не сразу вспомнил знакомый голос, поэтому не обратил внимания на парня, голову которого украшала остроконечная стального цвета шляпа, вальяжно сдвинутая на бок и на лоб, видимо писк моды в отсутствие Ника на Земле. Зато открытая часть прически была необычна: над полукружьями длинных бровей вились откровенно девичьи длинные каштановые пряди, они спадали с лица и струились на ветру.

– О, слона то я и не приметил в посудной лавке! – отреагировал Ник.

– Почему в посудной лавке? – парень не терял веселое настроение.

– Есть за что! – Вот Нику было не до смеха от неприятных воспоминаний.

– И где же ты был?

– На планете Дунга!

– Фигаро – здесь! Фигаро – там! – хохотнул Ив Чепурной, однокурсник по университету, обнимая Ника.

Они зашли в маленькое кафе. Там было полутемно и нешумно. Между тесно поставленными столиками оставались лишь узенькие проходы. Мерцали дрожащие огоньки свечей.

– Знаешь, Ив, – заметил Ник, – Хочу по прошествии лет нашей разлуки разобраться в одном вопросе.

– Ну, задавай.

– Мы вместе на кафедрах протирали штаны. Дух товарищества, апофеоз окрыленности, время надежды и перемен, характерные молодости. Чего ради понадобилось всем и мне, в том числе, участвовать в твоих набивавших оскомину эскападах, а потом в деканатах страдать от их последствий и разруливать их?

– И ради чего? – опешил Ив.

– Потворство твоему развивающемуся наполеоновскому тщеславию.

– Когда оно у меня было?

– На последнем курсе оно стало преобладающим диктатом.

– Ты что-то путаешь.

– Нажми на кнопку своей памяти. Ты подавлял нас, мы были пешками, были загипнотизированы твоим авторитетом, и ты манипулировал нами как хотел.

Ник был широкоплеч и меньше ростом, чем Ив, который вполне заслуживал определения “красивого мужчины”. Тем не менее, Ив выглядел гораздо взрослее Ника, хотя они были одногодками.

– Я прекрасно помню те вечера – это была наша студенческая солидарность! – отмежевался Ив.

Воспоминания о долгой дружбе и об университетских проделках заставили их громко хохотать. Возможно, улыбающиеся лица и хорошее расположение духа придавали им, не иначе, юношеский вид.

– Однажды, из-за тебя, нас отправили в полицейский околоток за нарушение ночной тишины, затронувшее спокойствие граждан, – напомнил Ник.

– Неужели, всё это было словно вчера? – изумленно вздохнул Ив.

Еще больший хохот раздался из-за их стола, когда они узнали друг о друге, что остаются до сих пор холостяками, тогда как не было недостатка в девушках, желавших покорить их сердца.

Разговор о происходящих событиях перешел на откровенность.

– Есть некая проблема, – сказал Ник, как бы, равнодушно пытаясь сдержать в себе обеспокоенность и смятение чувств.

– И какая? – спросил Ив, увидев, что лицо друга выражало панику и сожаление.

– Скажи, почему люди любят целоваться? – с места в карьер спросил Ник. – Какова роль поцелуя в жизни человека?

Ив улыбнулся.

– Люди чмокаются, иногда и взасос, и находят в этом что-то интересное, приятное для себя. Один чмок говорит о любви больше, чем тысяча слов и досужих слухов.

– А если ничего общего с любовью?

– Кажется, вопрос неспроста. По себе судишь?

– А ты?

– Ну, я ещё не совсем, но определяюсь… Боюсь, ведь поцелую можно приписать не только положительное оздоровительное действие, но и преступный характер.

Кажется, Ив нащупал что-то важное в разговоре. У Ника неожиданно вытянулось лицо.

– Тебе приходилось когда-нибудь целовать девушку в транспорте на глазах пассажиров, но, тем не менее, даже не реагирующих на это? – спросил он.

– Боже упаси! – воскликнул Ив, и тут же его лоб пересекла глубокая морщина от напряжения. – Это как же, ни девушка, ни многочисленные пассажиры ноль внимания? Они, что, в одночасье оторопели?

– Вот именно.

– Им что, чувствительные центры пересекло? Ха-ха! Когда не действуют тормоза?

– Получается так…

– А кто проходит главным фигурантом по этому делу, если не секрет?

Ник замялся.

– Могу сделать чистосердечное признание.

– Ну и делай.

– Я… – Ник еле выдавил из себя одну единственную букву.

– Сколько случаев?

– Десять.

– Ощущается на тебе коллапсирующее дыхание звезд! – отшутился Ив.

– Это не плод собственного воображения.

Ив слушал подробности, тщательно прожевывая кусок мяса, затем задумчиво спросил:

– И девушки действительно ничего не понимают при этом, ничего не осознают?

Ник приободрился.

– Словно чуть отошли от сна, чуть вырвались из объятий Морфея – ни больше, ни меньше. Если только едва-едва проблеск сознания какой-то зародится в дальних уголках их мыслительного аппарата.