Женская история Битлз

Фельдман-Баррет Кристина

Голландская девочка, выросшая в «преимущественно католическом городке» Тилбурге (Северный Брабант), подобно Кейт внезапно распознала в музыке «Битлз» и модных фасонах, возникших вослед их популярности, веяние эмансипации. Ее первое знакомство с группой состоялось под влиянием старшего брата и продолжалось на протяжении всех школьных лет, когда слава «Битлз» как раз набирала обороты. Лютгарда Мютсерс (1953 г. р.) вспоминает:

Главной, конечно, была сама музыка, то, что ты постоянно слушаешь и обсуждаешь со сверстниками. Параллельно с этим существовали поп-журналы, какие-то ежедневники с фотографиями поп-групп, лондонские моды на одежду и прически […] Почему [все это] меня так занимало? Да потому, что я училась в монастырской школе для девочек, где монахини заставляли нас ходить в серых с чернильно-синим форменных платьях. Так что поп-мода на волне битломании была, прежде всего, про свободу! [132]

132

Лютгарда Мютсерс, интервью автору, 24 января 2019.

И для Кейт, и для Лютгарды интерес к «Битлз» и битломании изначально был связан с музыкой. Однако стиль мод [133] , ассоциирующийся с группой, также символизировал желание вырваться на свободу из зарегламентированного взрослыми девичества, будь то дома или в школе.

Хотя к концу 1963 года «Битлз» были на пике популярности в Великобритании и многих странах Европы, никто не мог гарантировать, что они добьются успеха на казавшемся недосягаемым

американском рынке. Состоявшиеся британские музыканты в США приходились, что называется, не ко двору; самый яркий пример – Клифф Ричард. Тем удивительнее, что выступление группы 9 февраля 1964 года на «Шоу Эда Салливана» не только закрепило их признание в Соединенных Штатах, но и привело к беспрецедентной популярности во многих других странах. К вящему изумлению самих битлов, неудержимый восторг американских поклонниц превзошел все, что группа видела раньше. Американские репортеры наперебой расспрашивали «Битлз» об этой бурной реакции, но те в ответ лишь отшучивались, избегая каких-либо серьезных выводов. В безостановочной круговерти битломании вряд ли у группы была возможность остановиться и по-настоящему проанализировать происходящее. Когда журналисты просили поклонниц объяснить, почему они так любят «Битлз», то в итоге все сводилось к дайджесту внешних данных участников группы: дежурных замечаний по поводу «та-а-аких воло-о-ос» или «сексуальных ресниц» Джорджа, – то есть комментариям, которые идеально ложились в нарратив «женской хвори» под названием «битломания» [134] .

133

Мод (англ. Mods от Modernism, Modism) — молодежная субкультура, зародившаяся в Лондоне и распространившаяся по Великобритании и другим странам. Оказала значительное влияние на международные модные тенденции. Элементы субкультуры мод включают моду (костюмы особого кроя), музыку (соул, ритм-энд-блюз, ска, джаз и проч.), мотороллеры (как правило, Lambretta или Vespa). — Примеч. пер.

134

Gardner P. The Beatles Invade, Complete with Long Hair and Screaming Fans // New York Times. 1964. February 8. P. 25; Cameron G. Yeah-Yeah-Yeah! Beatlemania Becomes Part of U. S. History // Life. 1964. February 21. P. 34–34B.

Отдельную прелесть битломании, безусловно, придавала возможность видеть в Джордже «романтика», в Поле – «пупсика», в Джоне – «насмешника», а в Ринго – «симпатягу». Их ливерпульский выговор, казавшийся для остального англоговорящего мира настоящей экзотикой, тоже обладал притягательностью. По мнению американской поклонницы «Битлз» Мэри Энн Томпсон, залогом их обаяния стало сочетание их манеры говорить с неожиданным чувством юмора. Она вспоминает, что сразу подумала: «Это же первые настоящие англичане, которых мы видим! Как здорово!» [135] Большинство юных американских поклонниц группы были не в состоянии отличить провинциальный выговор от языка английской королевы. К британскому английскому в Америке принято было относиться с пиететом, поэтому битлы, несмотря на простецкие манеры, казались чуть ли не лордами. Кроме того, их выговор будил в сердцах американских фанаток образы из романтических сказок, с замками и прекрасным принцем.

135

Мэри Энн Томпсон, интервью.

В ноябре 1963 года был убит Джон Ф. Кеннеди, молодой президент, чью администрацию прозвали Камелотом. Прибыв в Нью-Йорк несколько месяцев спустя, «Битлз», подобно благородным рыцарям Круглого стола, вознамерившимся дать бой поглотившему страну отчаянию, смогли вдохнуть в американскую молодежь свежие силы.

За несколько месяцев до описываемых событий американская школьница Патти Галло (1949 г. р.) некоторое время в качестве предмета воздыханий видела сына королевы Елизаветы принца Чарльза. 14 августа 1963 года эта четырнадцатилетняя девочка записывает в дневник: «Думаю про наследника английского престола. Он почти моего возраста. Сколько девочек тринадцати, четырнадцати и пятнадцати лет будут по нему вздыхать!» [136] К февралю 1964 года принц Уэльский в мечтах Патти уступает место Полу Маккартни. Для другой фанатки «Битлз» ее кумиры тоже словно сошли со страниц любимых сказок. В своем стихотворении, опубликованном в ноябрьском номере журнала «Тин» (Teen) за 1964 год, она пишет: «Битлы меня заворожили / Я словно в сказке наяву» [137] . По мнению Кэрол Дайхаус, неотъемлемым атрибутом «культурного ландшафта желания» у многих девушек и женщин являются аристократы и «тонко чувствующие […] мужчины, источающие андрогинный шарм». Этот аспект коллективного образа «Битлз» врезался в память одной поклоннице благодаря одинаковым костюмам, в которых они появились на концерте в Чикаго в августе 1966 года: «На них были двубортные костюмы из оливкового вельвета с широкими лацканами, ну, джентльмены с головы до пят» [138] . Именно поэтому битлов – музыкантов, авторов песен, созвучных чувствам молодых женщин, само воплощение благородства и хорошего вкуса – было так легко перепутать с героями любимых девчачьих сказок. Таким образом, один идеал романтической мужественности переносился на другой.

136

Gallo-Stenman P. Diary of a Beatlemaniac: A Fab Insider’s Look at the Beatles Era. Malvern, 2018.

137

Leaf E. My Fair and Frantic Hollywood // Teen. 1964. November. P. 29.

138

Анонимное интервью автору.

И пока подобные ассоциации возникали в не знавших монархии Соединенных Штатах, история успеха «Битлз» на родине была из совсем другой сказки: они превратились в поп-принцев всея Великобритании. В закадровом тексте кинохроники Пате [139] 1964 года, освещающей возвращение группы в Лондон после первых гастролей в США, их называют «венценосными особами Мерсисайда». Поскольку «Битлз» были выходцами из «ливерпульского рабочего класса», их восхождение к славе подавалось как мужской вариант сказки про Золушку. Статья 1965 года в британском журнале «Рейв» (Rave) даже была озаглавлена «Жили-были на свете бедные битлы…». На фоне якобы «бесклассовых» 1960-х группа стала примером того, как раскрученный медийный образ знаменитости начинает существовать параллельно со старыми мифами о монарших особах или даже вытеснять их. По мнению Криса Роджека, «…знаменитости заполняют нишу, образовавшуюся в результате упадка веры народных масс в божественное происхождение королевской власти» [140] . После того как в октябре 1965 года «Битлз» стали кавалерами Ордена Британской империи, вряд ли стоит удивляться словам журналистки Морин Клив из вечерней газеты «Ивнинг Стандард», что «…слава „Битлз“ того же порядка, что и слава королевы английской» [141] .

139

Английский филиал документальной кинокомпании Пате (Pathe News) с 1910 по 1970 год занимался производством кинохроники и документальных фильмов в Великобритании. Архив Pathe News или British Pathe полностью оцифрован и доступен в интернете. — Примеч. пер.

140

Rojek Ch. Celebrity. London, 2004. P. 13.

141

Cleave M. How Does a Beatle Live? John Lennon Lives Like This // The Beatles Literary Anthology / Ed. M. Evans. London, 2004. P. 159.

В

отличие от американок поклонницы «Битлз» из Австралии и Новой Зеландии не были замечены в поголовном англофильском благоговении. Однако их одежду, например характерные для стиля мод пошитые на заказ одинаковые костюмы, они вниманием не обошли. В интервью 2013 года австралийская фанатка Дженни Ки (1947 г. р.) вспоминает, как важно было для нее и ее подружек, что «Битлз» придерживаются этого стиля: «Эта четверка „модов“ воплощала в себе то, на что нам, молодым модницам, хотелось смотреть. Здоровые мускулистые парни нам были ни к чему. Нам подавай красавчиков. И на мой вкус, этот их мод-прикид был прямо то, что надо». Ки также рассказала, что битломания сподвигла ее на переезд в «Лондон, где движуха», и там в результате сложилась ее карьера модельера [142] . В письмах читательниц, напечатанных в сентябрьском номере подросткового австралийского журнала «Тинэйджерз уикли» (Teenagers’ Weekly) за 1964 год, где речь шла об «идеальном австралийском парне», точку зрения Дженни Ки разделяли несколько девочек. Одна из них утверждала: «Идеальный парень должен потрясающе выглядеть […], носить модную прическу […] и элегантно одеваться». Другая настаивала на том, что для парня ее мечты обязательна не только «битловская стрижка», но и любовь к «Битлз» и стилю мод [143] .

142

Carr V. Beatlemania Took Jenny Kee to London // Australian Women’s Weekly. 1973. February 7. P. 5.

143

Ideal Australian Boy // Teenagers’ Weekly / Australian Women’s Weekly. 1964. September 23. P. 78.

Музыка (и популярность) «Битлз» распространялась по всему миру, но принимали их не везде одинаково. Центром битломании — за некоторыми исключениями (например, Япония!) — стал западный мир. А вот, скажем, в большинстве стран социалистического лагеря «Битлз» не пропагандировали, а их творчество запрещали по идеологическим соображениям, поскольку в нем видели потенциальную угрозу. В СССР и ГДР первоначальная открытость «оттепели» вскоре закончилась с новыми политическими директивами. В южных странах, например в Индонезии, при президенте Сухарто за исполнение «битловской музыки» полагался срок. В Гане, бывшей колонии Великобритании, слушать англо-американский рок, а не местных исполнителей, считалось непатриотичным. Хотя эти национальные особенности не могли полностью воспрепятствовать любви «Битлз», фанатское движение они очень ограничивали. Для девочек-подростков из других стран причастность к социальным и коммерческим аспектам битломании давала возможность получить эмоциональный опыт, движущей силой которого были лихая музыка плюс юношеский энтузиазм. Местные СМИ продолжали подчеркивать, что девочек захлестывал девятый вал эмоций. Так, например, японские гастроли группы пресса окрестила «тайфуном „Битлз“», что было как нельзя точно, хотя отчасти относилось к разыгравшейся погоде, из-за которой концерты битлов в Японии прошли в режиме форс-мажора.

В 1964 году журнал «„Битлз“ вокруг света» (Beatles ‘Round the World) опубликовал статью с вынесенным в заголовок вопросом: «Почему они называют это битломанией? Разве это не Битловоззрение?» Хотя увлеченность «Битлз» в ней не интеллектуализировалась, это был текст в защиту битломанок. Автор статьи приходил к следующему выводу: то, что девушки «сходят с ума по таким парням», — вполне разумно. Кроме того, из заголовка следует, что битломания — не разновидность психического расстройства, а нечто по природе здоровое, побуждающее девочек заглянуть вглубь себя. Битломания могла бы стать проводником внутреннего поиска, в котором преданность кумирам была бы отправной точкой. Анализируя женскую аудиторию Брюса Спрингстина, исследовательницы Лоррейн Манджионе и Донна Лафф отмечали, что чувство связи с автором-исполнителем предполагает «…пространство и механизм для создания идентичности, поисков смысла и ощущения общности» [144] . Битломания предлагала то же самое, превращая поклонниц «Битлз» в заправских «ширли холмс»: исследуя происходящее вокруг, они в итоге могли лучше «разгадать» себя. В своей книге «Битлизм: как „Битлз“ и их поклонники переделали мир» (How The Beatles and Their Fans Remade the World) Кэнди Леонард, социолог и битломанка первой волны, вспоминает: «То, что пресса окрестила битломанией, заставило меня задуматься о том, что существует большой мир, и я являюсь его частью» [145] . Для некоторых жительниц Японии битловский фэндом накладывался на «жажду дальних странствий». По мере того как битлы раскрывали себя через творчество и славу, их «ищейки-поклонницы» были заняты тем же самым, когда стремились «…раскрыть какие-то секреты и разгадать какие-то тайны [собственной] жизни» [146] .

144

Mangione L., Luff D. Who Is Springsteen to His Women Fans? // Bruce Spring­steen and Popular Music: Rhetoric, Social Consciousness and Contemporary Cul­ture / Ed. W. I. Wolff. London, 2018. P. 115.

145

Leonard C. Beatleness: How the Beatles and Their Fans Remade the World. 2014. New York, 2016. P. XIV.

146

Stevens C. S. The Beatles in Japan. London, 2017. P. 66, 166.

Битломания была для девушек попыткой бегства из живущего по мужским законам мира взрослых: бегства через собственную моду, сленг, мероприятия и музыку. Что в Сиэтле, что в Стокгольме, им удавалось культивировать чувство общей идентичности и причастности к международному сообществу, просто оформив подписку на журнал «„Битлз“ мансли». Подростковые и музыкальные журналы превращались в кладезь бесценных текстов, поставлявших фанаткам знания по «битлологии» и подруг по переписке — таких же читательниц, с которыми можно было общаться. Битломанки стремились носить одежду в стиле мод, которая в их сознании была связана с битлами и их возлюбленными, любили щегольнуть кепи «под Джона Леннона» или круглым значком с надписью «Я люблю Ринго». Фанатки из Америки часто перенимали британский сленг (fab — балдеж, the gear — круть, grotty — отстой), чтобы быть с кумирами в одном культурном поле. Какие-то поклонницы объединялись в группу «Битл Бобби» («бобби» — неформальное прозвище английских полицейских), целью которой была «защита „Битлз“ и пресечение массовых беспорядков» на их выступлениях. Другие создавали фан-клубы или организовывали мероприятия в школах и местных молодежных клубах. Подобно традиционным субкультурам, битломанское сообщество давало девушкам возможность одновременно «вписаться» в ряды сверстниц и «не затеряться» среди них. Благодаря битломании они могли не бояться быть дерзкими.

«Битлз» стали поводом для некоторых фанаток задуматься об индивидуальной и коллективной идентичности.

Американка Патриция Батиски (1952 г. р.) росла у пожилых родителей; у нее был брат, старше ее на тринадцать лет. До «Битлз» в их доме ни разу не звучал рок-н-ролл. Хотя именно мать летом 1964 года повела Патрицию на фильм A Hard Day’s Night, а потом в 1966 году уже на концерт «Битлз», девочка воспринимала свое увлечение как нечто, в корне отличное от семейного досуга. По ее словам, «…я становилась отдельным человеком, и [„Битлз“] являлись частью этого становления» [147] . Британская поклонница Кэтлин Шоу воспринимала «Битлз» и все, с ними связанное, как неотъемлемую часть культурных изменений, пришедшихся на ее отрочество: «Через музыку и моду я могла отличить себя от старших братьев и сестер, ну, и от родителей, и вырастить в себе собственную уникальную личность (по крайней мере, мне так казалось)» [148] .

147

Патриция Батиски, интервью автору, 30 января 2019.

148

Кэтлин Шоу, интервью.