Женская логика
Шрифт:
Сначала я не знала, что сказать. Да и что я могла сказать? Видимо, здесь какая-то ошибка, Наоми что-то не так поняла… Хуже всего было то, что Брэндон не допускал и мысли, что я не виновата, не давал мне никаких шансов. А ведь мне казалось, что он любит меня, доверяет мне.
— Ты, как вижу, решил все разрушить, — сухо сказала я.
— Я решил?!
Похоже, мое замечание его еще больше разозлило.
— Да, ты! Неужели ты не понимаешь, Брэндон, — то, что было между нами, никогда больше не повторится. Мы полюбили друг друга, и наша любовь облагораживала нас, делала нас лучше. Мы так удачно дополняли друг
— Невозможно…
Он стоял у стены, ссутулившись и опустив руки. У него был вид человека, убитого горем, и я почувствовала, что для него все случившееся — такой же тяжелый удар, как и для меня.
— Я не предавала тебя, — сказала я в полной уверенности, что он все еще любит меня — несмотря на все свои горькие слова.
— Не предавала? — Он мрачно посмотрел на меня, снова превратившись в прежнего Брэндона Брока, который не слушал никого, кроме себя. — Я бы все отдал за то, чтобы это было не так! Но, к сожалению, тут все ясно, и двух мнений быть не может.
Он подошел к входной двери и распахнул ее. Он без лишних слов гнал меня из своего дома, из своей жизни!
Знаю, что скажу сейчас банальность, и заранее прошу за нее прощение, но в тот момент, когда он открыл дверь, чтобы выставить меня вон, мое сердце дрогнуло и раскололось на тысячи маленьких кусочков.
— Я не предавала тебя, — тихо сказала я, направившись к выходу. — Не предавала. Пусть ты мне не веришь.
Я последний раз взглянула него. Он поджал губы в отчаянной попытке сдержать свои чувства. Мне захотелось броситься к нему и обнять его; мелькнула надежда, что наши тела скажут за нас то, что не смогли сказать слова…
Но он крепче стиснул зубы и резко повернулся ко мне спиной. И я отказалась от своей идеи, не бросилась к нему в объятия. Вместо этого я глубоко вздохнула, подняла голову и вышла из его дома.
— Я не предавала тебя, — прошептала я, стоя на тротуаре, не зная, куда идти, как мне прожить этот день. — Не предавала.
В ожидании такси я прокрутила в памяти весь наш разговор — обвинения Брэндона и мои оправдания. Уже когда я села на заднее сиденье, велела шоферу довезти меня до офиса и такси тронулось, у меня возникла новая мысль, благодаря которой все случившиеся со мной несчастья представились мне в ином свете.
Конечно, все это еще нужно было доказать, и сейчас, в таком состоянии, я не могла ни о чем судить с уверенностью. Но должно же быть какое-то объяснение! Если я не предавала Брока, то остается предположить, что кто-то предал меня. Почему бы и нет? Ведь нечто подобное уже случалось со мной, когда я была замужем за Кипом. И теперь, через год, в газете снова появилась статья обо мне — статья, выдающая факты, которые мне бы не хотелось предавать огласке. Совпадение?
В редакции «Нью-Йорк пост» Наоми сказали, что я предоставила газете информацию о Брэндоне, однако это было не так. В прошлом году я обвинила Кипа в том, что он предоставил редакции «Инквайрер» информацию обо мне, — и, возможно, мои обвинения тоже были несправедливы.
«Да, кто-то предал меня, — решила я. — И не единожды, а дважды. Чтобы вернуть Брэндона, остается только одно: узнать, кто это сделал».
23
Когда
— Я не хочу об этом говорить. — И прошла мимо.
Не спрашивайте, как мне это удалось, но я умудрилась принять в тот день двух пациентов подряд. Только когда они ушли, я закрыла лицо руками и заплакала. Тщетно я пыталась понять, кто все время вмешивается в мою жизнь и почему. К концу дня я осознала, что слезами горю не поможешь, и принялась за поиски более разумного решения своей проблемы.
Я позвонила в «Нью-Йорк пост» и попросила соединить меня с редактором шестой полосы. Я представилась и заявила, что хочу знать, кто предоставил им информацию, которая легла в основу статьи.
— Вы и предоставили, — удивился редактор. — Я сам принимал звонок, доктор Виман.
— Но я не звонила! — возмутилась я.
— Так или иначе, это была женщина, которая представляется вашим именем, говорит вашим голосом. Она знает о вас все до мельчайших подробностей и дает ваш номер телефона на тот случай, если мы захотим что-то уточнить.
«Хорошо, — подумала я. — Он решил, что у меня раздвоение личности. Ну и пусть себе решает, что хочет. Зато я теперь знаю, что человек, который сует мне палки в колеса, — женщина. Круг подозреваемых сужается».
Затем я подошла к шкафу и достала прошлогодний «Нэшнл инквайрер» со статьей о нас с Кипом. Я позвонила в «Инквайрер» и позвала к телефону журналиста, именем которого была подписана статья. Сейчас мне было странно, что я не сделала этого с самого начала. Но я тогда не сомневалась в виновности Кипа и была слишком поражена случившимся. Когда автор заметки взял трубку, я объяснила ему, кто я такая (естественно, сначала он заявил, что никогда не слышал обо мне), а затем сказала, что мне необходимо знать, с чьей подачи он смешал меня с грязью.
— Обычно мы не выдаем источники, — ответил он, наконец «вспомнив» меня. — Но поскольку статья прошла у нас так давно и никто, кроме вас, ею не интересуется, я могу сказать вам, что проговорился кто-то из вашего окружения.
— Из моего окружения? Что вы имеете в виду?
— Кто-то из ваших людей. Ваш агент, или менеджер, или специалист по связям с общественностью, или что-то вроде того. Сейчас я точно не помню ее должность.
Значит, это был не Кип. Ее должность. А поскольку оба раза звонила женщина, это могло быть одно и то же лицо. Но я не очень-то доверяла автору статьи.
— Такого не может быть, — возразила я. — В статье меня представили в самом дурном свете, она сильно повредила моей профессиональной карьере. В те времена, когда у меня были «свои люди», все они были заинтересованы в росте моей карьеры, а не в ее подрыве. Почему же тогда кто-то из них, как вы выражаетесь, «проговорился»?
— Я понятия не имею, кто, что и зачем делает, — сказал он. — Звонившая сюда девица намекнула, что вам бы хотелось, чтобы история получила огласку, но без вашего участия. По ее словам, вам надоел ваш муженек с его бесконечными изменами, и вы хотите от него избавиться — причем так, чтобы никто не знал, что инициатива исходит от вас. Мы это напечатали. Вот и все, что мне известно. Счастливо!