Жернова. 1918-1953. Книга девятая. В шаге от пропасти
Шрифт:
Поскребышев заглянул и доложил, что маршал Шапошников прибыл для доклада.
– Хорошо, – произнес Сталин. – Пусть заходит.
Молча пожав Шапошникову руку, кивком головы указал на стул.
– Я вас слушаю, Борис Михайлович, – произнес Сталин мягким голосом, каким разговаривал только с теми, кому доверял безоговорочно. Ко всему прочему, Шапошников был единственным человеком, к которому Сталин обращался по имени-отчеству.
Бесстрастным голосом начальник Генерального штаба принялся перечислять города, оставленные Красной армией за минувшие сутки на Южном и Юго-Западном фронтах, рассказывать о боях вокруг осажденной Одессы, о безуспешных попытках
– Вот вы, Борис Михайлович, говорите, что мы наступаем, – перебил Сталин маршала, останавливаясь возле карты. – Наступательные операции продолжаются уже довольно длительное время, расходуются боеприпасы, резервы живой силы и техники, а отдача от этих наступательных действий очень невелика. Продвижение фронтов исчисляется немногими километрами, и это, заметьте, при том, что основные силы противника связаны боями на юге и под Ленинградом. Чем вы можете объяснить такое бессилие наших армий?
– Прежде всего, товарищ Сталин, наши командиры всех степеней еще не научились проводить наступательные операции в масштабах фронта. Во-вторых, большими потерями в самолетах и танках на первом этапе военных действий. В-третьих…
– Все это я уже слышал, Борис Михайлович, – снова перебил маршала Сталин. – Но сегодня не июнь и даже не август, а сентябрь. Неожиданности в действиях немецкого командования уже нет… Во всяком случае, ее не должно быть, – поправился Сталин. – Между тем получается, что любой шаг противника для наших командующих фронтами и армиями оказывается неожиданным. Может быть, нам поменять командующих? Хотя бы Западного фронта. Мне кажется, что Тимошенко ничему не научился. Он бьет противника растопыренными пальцами, вместо того чтобы собрать танки, артиллерию и авиацию в два или три кулака и ударить со всей силой. Как вы считаете?
– Да, вы правы, товарищ Сталин. Мне тоже кажется, что маршал Тимошенко не справляется с решением поставленных перед ним задач. Но маршал Тимошенко бессилен, если нижестоящие командиры, начиная от командующих армиями и кончая командирами полков и батальонов, не способны овладеть современными приемами боя, а рядовые красноармейцы часто попадают на фронт, не умея даже стрелять из винтовки. Так, например, товарищ Жуков докладывал, что на Карельском перешейке две дивизии разбежались при первых же выстрелах противника, который был вдесятеро слабее этих дивизий. К тому же, как я уже докладывал вам, практически все наступательные операции в масштабах дивизий и даже армий планируются не далее ближайших тылов противника. А все потому, что и разведка действует в этих же пределах. Поэтому продвижение войск в глубину немецкой обороны на километр-полтора уже считается достижением. Большинство же командиров дивизий обычно удовольствуется передней линией траншей. Отдыхают, затем атакуют дальше. А за это время противник успевает закрепиться на новом рубеже…
– Что нужно, по-вашему, чтобы изменить эту… я бы сказал, пошаговую психологию? – спросил Сталин.
– Жуков в Ленинграде, товарищ Сталин, побывал на всех рубежах обороны, говорил с командирами вплоть до комдивов. Иных решительно заменял на более толковых. Он в письменной форме потребовал от командиров всех степеней беспрекословно выполнять его приказы – вплоть до расстрела за неисполнение…
– Методы Жюкова мне известны, – остановил Сталин Шапошникова. – Я читал его отчет о принимаемых им жестких мерах по наведению в войсках Ленинградского фронта порядка и дисциплины. Видимо, иначе на данном этапе мы поступать не можем, если хотим победить германскую армию. Или хотя бы остановить ее продвижение. Я думаю, что Генштаб обязан требовать того же самого от командующих всех фронтов. Но в данном случае меня интересует Западный фронт. Если Тимошенко не справляется со своими обязанностями, то его надо заменить. Кого вы рекомендуете на его место?
– Я думаю, Жукова, товарищ Сталин, – предложил Шапошников не слишком уверенно. И добавил: – Он человек решительный, умеет не только контролировать все участки вверенного ему фронта, но и наиболее эффективно использовать имеющиеся в его распоряжении силы и средства.
– Жюков нужен в Ленинграде, – отрезал Сталин. – Положение вокруг города все еще остается критическим. Есть у вас другие кандидатуры?
– Тогда… тогда я бы предложил генерал-лейтенанта Конева, командующего Девятнадцатой армией.
– Почему именно его?
– Он наиболее грамотный командир, ему не откажешь в решительности и в способности находить наиболее верные решения в каждом конкретном случае.
– Я согласен, что после провала под Витебском Конев подтянулся, – после долгого молчания произнес Сталин и двинулся по ковровой дорожке к двери. Оттуда донесся его негромкий голос: – Газеты слишком расхвалили Конева. Подозреваю, не без участия самого Конева. Я советовался с Жюковым: он тоже предлагает Конева. Вы договорились с Жюковым?
– Никак нет, товарищ Сталин. Признаюсь, претензий к маршалу Тимошенко у Генштаба накопилось слишком много. Мы тактично указывали на его промахи, но вопрос о его замене перед нами до сих пор не стоял, и кандидатура генерала Конева есть следствие анализа действий его армии в сравнении с другими командармами.
– Из ваших слов, Борис Михайлович, следует, что на безрыбье и рак – рыба. Что ж, если нет лучших, то пусть будет Конев. Однако Духовщинская наступательная операция, которую он проводит, развивается слишком медленно. Отсюда вывод: со стороны Генштаба, учтите это, Борис Михайлович, за его действиями должен осуществляться постоянный и неослабный контроль. – Помолчал в раздумье, приблизился к Шапошникову, спросил: – Так, а что у нас на севере?
– На севере идут бои местного значения, товарищ Сталин. Но, судя по всему, противник готовится к новому наступлению на Мурманск… – ответил маршал, подождал реакции Сталина и продолжил свой доклад.
А Сталин, вполуха слушая начальника Генштаба, думал, что и самого Шапошникова неплохо бы заменить на более решительного и менее деликатного. Но ни в самом Генштабе, ни среди штабистов фронтового или армейского масштаба он не видел никого, кто бы удовлетворил его, Сталина, возросших требований к этой должности. Разве что генерал Василевский, но ему еще надо дозреть до необходимого уровня.
Глава 4
11 сентября в штаб Девятнадцатой армии поступила радиограмма за подписью начальника Генштаба Красной армии, в которой предписывалось генералу Коневу сдать командование армией генералу Лукину и незамедлительно прибыть в Москву.
Самолет с Коневым поздним вечером сел на Центральном аэродроме, и генерал сразу же был доставлен на дачу в Кунцево.
Сталин встретил Конева, стоя посреди кабинета, очень похожего на кремлевский, где Коневу довелось побывать дважды. Задержав руку Конева в своей, спросил: