Жертва Киднеппинга

Гасанов Эльчин Гафар Оглы

Но Акпер по-прежнему был некрасивым.

Он и при жизни был некрасив, но его лицо ни на минуту не оставалось в покое: веки моргали, ноздри раздувались, губы улыбались, горячая кровь согревала кожу. А то, что сейчас лежало перед Рашидом, не было его другом, это был некий предмет с застывшей, загустевшей кровью, с разлагающимися и гниющими нервами, с бессильным мозгом и бесчувственной плотью. Это вовсе не было Акпером.

Рашид повернулся, посмотрел на одного полицейского, на другого, медленно, тихо, без всякого выражения произнес:

– Вы, грязные, вонючие

ублюдки, - и пошел прочь. Сафар преградил ему дорогу. Рашид остановился, безучастно взглянул в побелевшие от ненависти глаза полицейского и бросил:

– Проваливай! Сафар скалился:

– Остынь, убийца! Сейчас мы позабавимся. Расскажи-ка нам все, парень. Со всеми подробностями. Почему ты убил его? Почему? Где пушка? Убийца.., убийца.., убийца.

До Рашида наконец дошло: его считают убийцей, убийцей друга. Следя за непрестанно двигающимся - растягивающимся, открывающимся и закрывающимся - перед его глазами ртом Сафара, он вдруг с изумлением обнаружил, что из этого отверстия плохо пахнет.

Рашида поразило то, что он не может думать ни о чем, кроме мелких, незначительных вещей вроде плохого запаха изо рта Сафара или необходимости побриться.

– Оставь меня в покое, - сказал Рашид. Сафар склонился к нему и заворчал:

– Он просит оставить его в покое, слышишь! Что будем делать, Солтан? Оставим его в покое? Или нажмем на него немного? Чуть-чуть, а?

– От тебя воняет, - сказал Рашид.

Сафар взмахнул раскрытой ладонью и врезал ее ребром Рашиду по челюсти. Рашид пошатнулся, отступил на шаг и тут заметил, что Солтан выхватил свой пистолет.

– Кончай это, - бросил Солтан Сафару.

– Кабабов!
– воскликнул Рашид.
– Я не убивал его, не убивал. Ай Аллах, я даже ничего не знал об этом. Сафар кивнул и проговорил, растягивая слова:

– Ну-ну. Мы-то знаем, что ты убил его. Мы даже нашли деньги.

– Какие деньги?

– Он спрашивает, какие деньги. Его деньги, парень. Деньги убитого.

– Я не убивал его. Я не убил бы его ни за что на свете. И он... У него не было денег.

– Ты точно пришил его.
– Голос Сафара зазвучал спокойнее.
– К тому же у тебя был и другой повод. Ведь так? Давай, говори. Тебе же станет легче, Рашид.

– Ты не в себе?
– Рашид нахмурился.
– Немного того? Спятил?

Сафар вмазал ему. На этот раз кулаком. Рашид рухнул на толстый ковер. Медленно поднимаясь, он молча смотрел на них, не ощущая ни боли, ни гнева. Пока не ощущая.

– Ладно, - устало произнес Солтан Кабабов, - поехали. Поездка к полицейскому участку осталась смазанной в памяти Рашида. Ему задавали вопросы, но он не отвечал на них, сидел притихший. До него постепенно доходило, что Акпер мертв и что он сам оказался каким-то образом замешан в его смерти. Но он даже не успел еще испугаться за свою судьбу.

Рашид пришел немного в себя перед столом дежурного сержанта, когда у него отобрали кольцо, часы и все, что было в карманах. Сафар передал дежурному бумажник с деньгами Рашида. Потом он оказался в почти пустой комнате вместе с Сафаром, Кабабовым и еще одним полицейским. Они засыпали его вопросами, и он правдиво отвечал, что никого не убивал и ничего не знает. К нему практически вернулась способность соображать, шок постепенно отпускал его, и на смену ему приходила ярость.

Его допрашивали, сообразил он, "с пристрастием", иногда били, часто ногами, но без особых издевательств. Никто не предлагал ему сигарету, чтобы выбить ее потом из его губ. Он сидел, они спрашивали. Сначала строго, даже сурово, потом добродушно и почти льстиво. Сафар вышел на минуту, вернулся и уселся на деревянном стуле перед ним.

Наклонившись вперед, он проговорил почти дружеским тоном:

– Смотри, вот - бабки. Мы нашли их в твоей комнате. Ты плохо их спрятал.

В его руке была толстая пачка купюр. Рашид непонимающе уставился на них, заметив, что зеленая бумага имела на кромке коричневатую окраску - как на обрезе некоторых книг.

– Что это за деньги?
– спокойно спросил Рашид.
– О чем вы говорите? Я никогда раньше не видел их.

– Ну-ну. Еще как видел. Ты видел их, когда взял их у убитого. Ты забрал эти бабки из бумажника в его пиджаке и спрятал в своей комнате. Куда ты отправился потом?

– Ошибаешься.
– Рашид еще раз взглянул на купюры в руке Сафара и почувствовал внезапную тошноту, сообразив, что коричневатое пятно - кровь Акпера.
– Я был с женщиной, - сказал он.
– Всю ночь. Она подтвердит.

Он вдруг вспомнил Акпера, откидывающего рыжие волосы со лба и произносящего с ухмылкой: "А теперь проваливай, приятель".

Солтан Кабабов повел могучими плечами и склонился над ним.

– Послушай, Гатыгов, почему бы тебе не облегчить душу? Тебе же будет легче. И забудь старую хохму о женщине в качестве алиби, она тебе не поможет.

– Но это правда!
– Рашид взорвался.
– Бога ради! Неужели вы все свихнулись? Да и эти деньги не принадлежали Акперу. У него не было таких деньжищ - только несколько долларов.

– Те деньги, что были у тебя, когда мы тебя задержали...
– проворчал Солтан.
– Ты сказал, что выиграл их. Вероятно, ты сказал первое, что пришло тебе в голову. Ведь ты знал, что Акпер выиграл эти бабки прошлой ночью - около пяти штук. Вот тебе и пришло это в голову. Так?

– Не так. Он не выигрывал. Разве что несколько баксов.
– Рашид стиснул зубы и с безнадежным видом покачал головой.
– Что с вами, в самом деле? Откуда у вас такие безумные идеи? Вы подстроили все это?

Кабабов смахнул Сафара с его стула и сам сел перед Рашидом. Удивленно глядя на него, он сказал:

– Послушай, Гатыгов. Мы ведь неплохо к тебе относимся. Понимаешь, о чем я говорю?

Рашид неохотно кивнул. Разумеется, Солтан, как и Сафар, был настроен против него, но все же большой, грузный мент казался справедливее, дружелюбнее.

– О'кей, - продолжил Кабабов.
– Ты был прошлой ночью в "Хазаре". Вместе с Акпером... Рашид опять кивнул:

– Да, я ушел где-то между восемью и девятью. Кажется, около половины девятого.