Жертва Киднеппинга
Шрифт:
Все же Рашид выхватил револьвер из-за пояса и, сжимая его в правой руке, а фонарик в левой, распахнул дверь и вступил в погруженную в темноту комнату, тихо притворив за собой дверь. Раздался щелчок замка. Лучом фонарика он пробежал по комнате, высветив шкафчик картотеки справа, диван, большой треугольный коричневый письменный стол с вращающимся креслом за ним и два стула рядом с закрытой дверью в левой стене.
Кабинет, подумал Рашид, за той дверью должна быть спальня - две комнаты, в которых, по словам Акпера, обитал Бармагов. Рашида же интересовал в первую очередь кабинет.
Он
Рашид достал из кармана стамески и осветил фонариком ящики стола: один в середине и по два по бокам. Рашид приставил стамеску к щели под средним ящиком и нажал. Нахмурившись, он легонько стукнул стамеской по краю стола. Раздавшийся металлический звук смешался с ругательством, вырвавшимся у Рашида.
Сука! Стол из стали! Бл....! Рашид выматерился, осознав, что без ключей пара острых стамесок поможет ему не больше зубочисток. Без ацетиленовой горелки ему удастся лишь поцарапать окрашенную под дерево поверхность стола.
Он пытался придумать, что предпринять, когда вдруг яркий свет залил комнату и ослепил его на мгновение.
Рашид резко повернулся, с громким звоном уронив стамески и фонарик на стол и подняв руку с револьвером. В следующий миг он заметил расплывчатую фигуру в двери, ведущей в спальню Бармагова, навел на нее ствол и уже начал нажимать на спусковой крючок, когда вдруг узнал Марьям Балыгову. Выражение изумления в ее вытаращенных глазах быстро сменилось ужасом.
– Рашид!
– взвизгнула она.
– Что.., как ты... Он прыгнул к ней с нацеленным на нее револьвером и хрипло прошептал:
– Даже не дыши! Бл....: ты чуть не заимела дырку в животе!
Ее зубы громко щелкнули, и Рашиду показалось, что она сию секунду грохнется в обморок. Уголки ее губ задергались, и сквозь слой косметики на лице женщины проступила мертвенная бледность.
Было ли все дело в ее изумлении и испуге, или в той ненависти, которую он питал к ней в данный момент, или в воспоминании о том, что она сделала с ним, но выглядела она сейчас уродиной. Но он прекрасно сознавал: в немалой степени из-за нее его хватали, преследовали, обманывали... Теперь настала его очередь.
В нем кипели долго подавляемая ярость и отчаяние, перед глазами моментально промелькнуло застывшее, похожее на замазку лицо Акпера.
Открытой ладонью левой руки он нанес Марьям две звонкие пощечины, отчего ее голова резко дернулась из стороны в сторону.
– Каков сюрприз для тебя, а, Марьям?
– хрипло произнес он.
– Ты думала, что меня кокнут, не так ли? Или, по крайней мере, запрут в камере за убийство, которое провернула ты со своим любовником?
Она вжалась в стену и таращилась на него, покусывая нижнюю губу. Потом, казалось, немного оправилась от удивления и испуга, - ее голос звучал почти по-прежнему, когда заговорила озадаченным тоном:
– Рашид! Что... Ты ударил меня! Ай Аллах, в чем дело, дорогой?
Он схватил ее за руку, грубо дернул и бросил на диван.
– Ты прекрасно знаешь, в чем дело, сука бл...!
– Он вдруг заметил, что на ней нет ничего под стеганым халатом, который распахнулся от его толчка. Она поспешно прикрыла свою наготу, а он продолжил:
– Я еще помню время, когда ты не стеснялась меня, Марьям.
Не отвечая, она облизала ярко-красные губы и отвела от него взгляд. Рашид криво усмехнулся:
– Для кого это ты разделась, Марьям? Уж не для меня ли? Нет, вряд ли. А, детка? Ты приготовилась встретить того ревнивого Ромео, о котором ты мне поведала. Своего подозрительного любовника, а? Знаешь, о ком я говорю? О сукином сыне Омаре Бармагове, о типе, убившем Акпера с твоей помощью. Не так ли, Маша?
– Пожалуйста, Рашид, ты говоришь ерунду. Ты ошибаешься!
– Женщина уже полностью взяла себя в руки.
Рашид даже ощутил, как она пытается извернуться, подыскивая слова, выдумывая новую ложь. Ярость душила его, сковывала его язык.
– Послушай-ка меня, Марьям. Я пришел сюда найти ответы на некоторые вопросы, и ты поможешь мне. Ты знаешь все, что мне нужно, чтобы опровергнуть подстроенные против меня обвинения. Так что отвечай, выкладывай все: почему вы с Бармаговым подставили меня, зачем вам это, зачем надо было убивать Акпера, пусть даже он родственник бывшего киднеппера. Почему ты пыталась отправить меня в газовую камеру...
Она прервала его, заговорив быстро и жалобно:
– О, Рашид! Нет! О, как ты ошибаешься, дорогой! Конечно, я не должна была говорить полиции, что тебя не было со мной в ту ночь, но я была уверена, что они не задержат тебя надолго. Я же знаю, что ты никого не убивал. Они не могли тебя держать взаперти.
– Она облизала губы. Ее полные груди вздымались в учащенном дыхании.
– Но не могла же я допустить, чтобы Омар узнал, что я.., занималась с тобой любовью. Должна же я была подумать о себе. Просто обязана!
– Ага! Ты бы дождалась, когда я сдох.
Она усиленно затрясла головой:
– Нет, Рашид! Ты же знаешь, я бы рассказала все, если бы тебе действительно угрожала опасность. Даже если бы это стоило мне.., моей чести. Даже моей жизни!
Рашид рассмеялся бы, если бы не был так зол.
– Чести, - тихо произнес он.
– За последние семь лет ты растеряла все. У тебя не осталось и капли чести. Ты сучка, Марьям. Стопроцентная сучка!
Она шумно вздохнула, ее губы округлились, она попыталась было ответить ему, но сдержалась. Лицо ее разгладилось, она медленно поднялась и заговорила мягко:
– Рашид, у тебя разыгралось воображение. Знаю, тебе досталось, пришлось пережить неприятные минуты. Сожалею об этом, но я же не подозревала поначалу, как все серьезно. Теперь-то я тебе помогу, Рашид. Помогу, чем смогу.
Она стояла перед ним, протянув руки ладонями вверх в умоляющем жесте. Стеганый халат снова распахнулся, обнажая ее тело - груди с торчащими сосками, плоский живот, темный треугольник женственности, длинные и стройные ноги. Ее голос журчал тихо, убедительно:
– Дорогой, ты же знаешь, что я помогу тебе. Ты ведь веришь мне, правда?