Жертва мистификации
Шрифт:
— Это точно, — был вынужден согласиться Валерий.
— Что ж, поздравляю! Всегда приятно видеть, как орлята встают, так сказать, на крыло и уходят в автономный полет.
— Образно. Очень, — одобрил Валерий. — Вам бы, Сергей Иванович, стихи писать с подобным мышлением.
— Думаешь?
— Уверен.
— Некогда. Вот выйду на пенсию, обязательно этим займусь. Ага. — Иванов сел за стол, придвинул Валерию тощий том уголовного дела. — А это твое первое крещение в новой должности. Не подведи.
«Уголовное дело N 7891. По факту убийства гр.
— А кто он такой, этот Заплечный?
— Один из ведущих актеров театра «Рампа».
— Как?! Еще один актер этого театра?! — удивился Валерий. — Вы считаете, что убийство Заикиной и этого Заплечного взаимосвязаны?
— А вот в этом и предстоит тебе разобраться. Пока прямых доказательств этого у нас нет. Возможно, что случайное совпадение. Поэтому, оснований к объединению этих дел нет. Но, похоже, не все в порядке в этом театре. Очень похоже. Будешь держать меня в курсе.
— Хорошо. — Истомин забрал дело, встал. — У меня есть кабинет?
— Да. Сорок четвертый. — Иванов выдвинул ящик стола, достал ключ, протянул Валерию. — Держи. Да не забудь обмыть новую должность.
— А как же. Я не из тех, кто нарушает вековые традиции.
— И правильно делаешь, — одобрил Сергей Иванович. — В пьющей стране нельзя выглядеть белой вороной. Засмеют. В путь, коллега. Дорогу осилит идущий.
Ознакомившись с материалами дела, Истомин решил, не откладывая, съездить в театр и побеседовать с актерами о Заплечном, а заоодно и о Заикиной.
Дом культуры «Дорожник», где располагался театр, представлял собой довольно унылое зрелище. Массивное приземистое здание постройки пятидесятых годов с лепленными колоннами на фасаде похоже не ремонтировалось со дня основания, было грязным, обшарпанным, с облупившейся местами до красных кирпичей штукатуркой.
«Так наверное из космоса выглядит сейчас вся наша страна», — отчего-то подумал Валерий, взойдя на крыльцо.
По обе стороны от входа в театр висели театральные афиши — одна с месячным репертуаром, другая объявляла, что сегодня состоится спектакль «Запланированное самоубийство». Название пьесы было незнакомым. «Шугаев О.Н.», — прочел он фамилию автора. Очевидно, кто-то из современных.
Открыв массивную дубовую дверь, Истомин оказался в довольно просторном вестибюле, встретившим его полумраком и тишиной. Ощущался запах украинского борща. Лишь этот запах напомнил Валерию, что где-то здесь есть люди. Напротив располагалась широкая лестница, ведущая на второй этаж. Он поднялся по ней и увидел дверь с табличкой — «вход». Осторожно открыв её, он оказался в темном небольшом зале. Лишь сцена была ярко освещена. Там шла репетиция. Двухметрового роста молодой мужчина с красивым мужественным лицом обнимал плакавшую навзрыд юную стройную и прелестную девушку с легкомысленными светлыми кудряшками, делающими её похожей на ангелочка.
— Успокойтесь, Катенька, — говорил артист. — Я объяснюсь с вашим Вадимом Константиновичем и все будет нормально. Уверяю вас.
В это время на
— Вот они где, голубчики! Все воркуете?! Не ожидали?! Теперь вы мне за все ответите, негодяи!
— Стоп! Стоп! Стоп! — возмущенно вскричал, сидевший в зале пожилой мужчина, вскакивая и поднимая над головой руки, — Игорь Николаевич, дорогой, что же вы со мной делаете?! Во-первых, не «голубчики», а «голубки». Уж текст-то можно было выучить. А, во-вторых, что это за пошлое заламывание рук? Сейчас подобным образом даже в мыльных операх не играют. А может быть, вы педераст, милейший? Тогда я вам дам роль жены героя, которую исполняла Алиса Борисовна.
В зале и за кулисами раздался хохот. Валерий понял, что репетицией руководит сам главный режиссер театра Янсон Илья Ильич.
— Скажите тоже! — смутился артист, названный Игорем Николаевичем.
— Ни только скажу, но и смею утверждать, что в таком виде мы не можем показаться зрителям. Да-с! Зачем же над ними издеваться?! Все познается в сравнении. Это очевидно. Только теперь начинаешь понимать — чего лишился театр со смертью Максима Георгиевича. — Окончательно выйдя из себя, режиссер, обращаясь к великану, истерично закричал: — Владлен Петрович, перестаньте лапать Людмилу Николаевну! Это вам театр, а не какой-нибудь, простите, бордель!
— Какая тебя муха укусила, шеф?! — удивленно спросил тот, выпуская из объятий артистку. Было видно, что великан в театре на привилегированном положении и мог себе позволить подобное обращение с режиссером.
Но на этот раз тот был слишком рассержен и вопрос актера лишь подлил масла в огонь.
— Не сметь! — ещё громче и неистовее закричал режиссер, потрясая в воздухе кулаками. — Я тебе покажу — «муха укусила», щенок! Совсем распоясались! — Он закрутил головой. — Валентина Борисовна! Где Валентина Борисовна?!
— Я здесь, Илья Ильич, — раздался из глубины зала сочный контральто.
— Вот что, голубушка, — проговорил режиссер, неожиданно успокаиваясь, и указал рукой в направлении сцены. — Мы это безобразие не можем показывать. Подыщите пьесу, в которой не был занят Заплечный.
— Но, Илья Ильич, он был занят почти во всех спектаклях, — возразила та.
— Почти — не считается. Я как раз веду речь о том, в котором он не был занят.
Валерий решил подойти поближе, но натолкнулся на оставленный кем-то в проходе стул. Тот упал.
— Какого черта! — закричал режиссер, оборачиваясь на шум. — Свет! Включите свет!
Тотчас в зале загорелся свет. Истомин подошел.
— Здравствуйте! Я из прокуратуры области. Старший следователь Истомин Валерий Спартакович. — Он достал удостоверение, протянул Янсону.
Тот взял удостоверение, но тут же вернул.
— Здравствуйте! Вы, вероятно, по поводу убийства Заплечного?
— Да.
— В таком случае пройдемьте в мой кабинет. Не возражаете?
— Нет.
— Вот и хорошо... Валентина Борисовна, продолжите здесь за меня.