Жертва (в сокращении)
Шрифт:
— А что он искал в Ираке?
— Этого я не знаю, — пожала плечами Алекс. — Он провел там больше года, а потом вернулся без правой кисти и никому ничего рассказывать не стал.
— Лечение он проходил? — спросил я. — От ПСР?
— Он состоит в какой-то группе взаимной поддержки. Или состоял. Посещает ли он ее сейчас, я не знаю. Зато знаю, что он принимает лекарства. — Алекс снова покачала головой. — Мне известно лишь немногое. Клодия позвонила мне, сказала, что разводится с моим братом, что брать адвоката он
— И подрядить для него адвоката, — добавил я.
— Да, — сказала Алекс. — В идеале — тебя. Вообще выяснить, как он живет, могу ли я чем-то помочь ему.
Она вздохнула.
— В детстве Гас был моим героем. Я называла его Гасси. Его все любили, во всяком случае, так мне казалось. Он был очень хорошим спортсменом, сильным, красивым, и все время смеялся. И меня смешил. Был очень добр со мной. Я была его своевольной четырехглазой сестричкой. Но он не дразнил меня, не выводил из себя, не игнорировал, хоть и был на восемь лет старше. Он читал мне на ночь, учил играть в шашки…
В глазах у Алекс блеснули слезы.
— Ну вот, несколько дней назад я приехала к нему из Мэна, и он, по сути дела, дал мне понять, что остановиться у него я не могу, что ему необходимо одиночество. Было совершенно очевидно, что мое присутствие его раздражает. Ну, я сняла номер в «Бест-Вестерне», отеле, который стоит у кольцевой развязки Конкорда. Мы пару раз поужинали вдвоем, он делал вид, будто у него все в порядке. Но я же понимаю, что он просто пытается, как и всегда, избавить меня от лишних забот.
— И все же тебе было тревожно за него, — сказал я.
— Вся его жизнь пошла прахом, Брейди. Я понимаю, ему хочется самому во всем разобраться, но я могу хотя бы постараться, чтобы при разводе с ним обошлись по-честному. Сейчас он говорит, что ему на все наплевать. Однако может настать день, когда он пожалеет об этом.
— Ты совершенно права, — сказал я. — Я видел такое множество раз. Одна из сторон — как правило, муж — считает себя кругом виноватым или просто происходящее настолько угнетает его, что ему хочется махнуть на все рукой. Он думает, что если его облапошат, то так ему и надо.
— Точный портрет Гасси, — сказала Алекс.
— Он говорил тебе, что работает над чем-то? — спросил я.
— Да, но, думаю, просто для того, чтобы отвязаться от меня.
— А почему Клодия выгнала его из дома?
Алекс пожала плечами:
— Думаю, жить с ним сейчас очень не просто. Но я ее об этом не расспрашивала, решила не лезть не в свое дело.
— Если я стану адвокатом Гаса, это будет и мое дело. Хотя, пока он не согласился взять меня, все это лишь разговоры в пользу бедных.
— Он согласится, — сказала Алекс. — Я позабочусь об этом. И еще, для полной ясности, я собираюсь заплатить тебе.
— Ну разумеется. А как же.
— Да, вот именно. И нечего задирать передо мной нос, Брейди Койн.
— А я никогда и не задирал его перед тобой, Александрия Шоу, — ответил я и рассмеялся.
— Чтоб ты пропал, — сказала она. — Над чем это ты смеешься?
— У нас снова все как в старые времена?
Тут уж и она рассмеялась:
— Да, злить меня ты не разучился.
— Как ты насчет хорошего сэндвича или еще чего-нибудь в этом роде? — спросил я. — Я могу поджарить что-нибудь на гриле либо позвонить в пиццерию.
— А мне еще удается задевать тебя за живое? — спросила она.
— Значит, договорились: пицца. Ты по-прежнему предпочитаешь с артишоками и баклажанами?
— Вот видишь, тебя ничем не проймешь. И это всегда доводило меня до белого каления. Чего же удивляться тому, что я ушла от тебя. — Она шумно вздохнула, изображая недовольство. — И не забудь, на моей половинке пиццы должен лежать козий сыр.
Глава 2
В мае Дуглас Эппинг и его жена Мэри переехали из двухэтажного челмсфордского дома в купленную на старость квартиру в кооперативном доме в Чарльстоне, на самом берегу реки. Теперь, пять месяцев спустя, на следующий после моего воссоединения с Александрией Шоу день, Дуг расхаживал по моему кабинету, и лицо его становилось все более красным. Дугу уже под семьдесят, мужчина он высокий, лысый и сутуловатый. И выглядел он сейчас так, точно его того и гляди хватит удар.
— Успокойтесь, — сказал я. — Присядьте. Сделайте глубокий вдох.
Дуг ударил кулаком по ладони.
— Мэри тоже говорит, что не стоит так расстраиваться, — сообщил он. — А я вот расстроен, Брейди. И мне очень хочется поубивать этих сукиных детей.
Он плюхнулся на диван.
— Давайте лучше поговорим о том, как мы будем судиться с ними, — сказал я. — И постарайтесь никогда не упоминать при вашем адвокате о том, что вы хотите кого-то убить. Расскажите мне все с самого начала. Не торопясь.
— Хорошо. — Он набрал полную грудь воздуха, с шумом выдохнул его. — Значит, эти деятели из Лоуэлла, «Всеамериканские перевозчики», которых наняла Мэри, потому что они запросили меньше других и выглядели, по ее словам, очень мило, — первое, что они проделывают в день нашего переезда, это пригоняют слишком маленький фургон. А их бригадир — вовсе не тот малый, который показался Мэри таким милым, — говорит, на этот счет не волнуйтесь, сэр, и подразумевает, как вскоре выясняется, что они намерены втиснуть в свой фургон все бесценные вещи Мэри, независимо от того, найдется для них место или не найдется.