Жертва (в сокращении)
Шрифт:
Он кивнул.
— Дом? Кредитные карточки? Банковский счет? Страховка? Пенсионный счет, что-нибудь в этом роде?
Гас отмахнулся от меня левой рукой:
— Я понимаю, о чем вы говорите. Но, видите ли, мне ничего этого не нужно. Пусть все достанется ей. Она это заслужила.
— А что Клодия? — спросил я. — Она работает?
— Она бухгалтер. Работает в одной лексингтонской фирме. Работа хорошая. И платят ей хорошо. Плюс медицинское страхование, льготы.
— Не то что у вас, а? — сказал я.
— Свободные фотожурналисты зарплату не получают.
— Какие-нибудь шансы
— Вряд ли, — покачал головой Гас. — Вы уж поверьте: Клодия поставила на мне крест, и я ее за это не виню. Она может оставить себе все, мне это безразлично.
— В том числе и детей, — сказал я.
— Все, что угодно, — пожал он плечами.
Алекс склонилась к нему над столиком:
— Это ты сейчас так говоришь. А подумай, что будет через год, через пять лет.
— Я не могу сейчас думать о завтрашнем дне.
— Вот именно, — сказала Алекс. — Потому-то тебе и нужен адвокат.
Он взглянул на меня:
— Вы не обижайтесь. Я признателен вам за то, что вы делаете. Вам обоим. Но по правде сказать, я предпочел бы, чтобы все просто оставили меня в покое.
— Меня такое желание тоже посещает, и довольно часто, — сказал я. — Но, увы, жизнь этого просто не допускает. Особенно когда человек разводится. Послушайте. Я оказался здесь потому, что мне нравится ваша сестра, а она любит вас и совершенно справедливо считает, что при разводе кто-то должен представлять ваши интересы. Вы взгляните на все под таким углом: лучший способ добиться, чтобы вас оставили в покое, — это передать все необходимые хлопоты в руки адвоката.
Он прищурился:
— Я полагал, адвокат нужен для того, чтобы одержать верх в драке. А я драться не собираюсь.
— Адвокат нужен для того, чтобы направлять ваши действия, — сказал я. — Возиться с документами. Вести переговоры. Следить за соблюдением ваших интересов.
— Так у меня только один интерес и есть — чтобы меня оставили в покое. А на что это вы намекали — насчет моих детей?
— Ваша жена может потребовать, чтобы детей полностью отдали на ее попечение, — сказал я. — Может лишить вас права видеться с ними. Может переехать в Калифорнию — или в Австралию — и забрать детей с собой. У вас ведь две девочки, так?
Он кивнул.
— Джуно и Клеа, — сказала Алекс. — Одной восемь, другой пять.
— Послушайте, — сказал я Гасу. — Позвольте мне взять на себя заботы об этом. Я ничего не стану делать без вашего согласия. Но и вы не можете просто-напросто ничего не делать. Существующая система не позволит. Так что мороки у вас будет выше головы. Ну, что скажете?
— А вы-то что с этого будете иметь? — поинтересовался он.
— Иметь? — переспросил я и уставился на него жестким взглядом. — Насколько я в состоянии судить, иметь я буду очередную головную боль: неврастеничного, старающегося посильнее навредить себе клиента, — я ткнул в него пальцем, — от которого я уже успел много чего наслушаться. Я прекрасно понимаю, во что ввязываюсь, берясь за ваше дело. Вы будете все время ныть и стонать, опаздывать на наши встречи, не отвечать на мои звонки, врать мне и вообще совать палки в колеса. Думаете, я прикатил сюда в субботний вечер потому, что у меня мало клиентов? Хотите верьте, хотите нет, но я не беру клиентов, если они мне не нравятся или если мне кажется, что в их делах для меня ничего интересного не найдется. Или вы думаете, что еще одно вонючее дело о разводе наполнит мою жизнь весельем и радостью?
Какое-то время Гас Шоу молча смотрел на меня. Потом улыбнулся:
— О’кей.
— Что значит «о’кей»? — спросил я.
— Я хочу, чтобы вы стали моим адвокатом. — Он перевел взгляд на сестру. — Мне этот парень нравится.
Она улыбнулась ему:
— Мне тоже.
— Со мной так никто больше не разговаривает, — сказал Гас.
— Сам напросился, — ответила Алекс.
Он повернулся ко мне:
— Ваша работа — делать то, что я захочу, правильно?
— Я буду вашим адвокатом, но не вашим рабом, — ответил я. — Мое дело — помочь вам понять, чего вы хотите, в чем состоят ваши интересы, а затем попытаться исполнить ваши желания.
— Но вы обязаны хранить мои секреты?
— Да, все, что происходит между нами, разглашению не подлежит, — ответил я. — Если вы становитесь моим клиентом, то можете смело доверять мне ваши тайны.
Он протянул мне через стол левую руку:
— Значит, по рукам.
Я пожал ее моей правой:
— Хорошо. По рукам.
— Нам нужно поговорить, — сказал он. — Правильно?
— Нужно, — ответил я. — Однако первым делом вам следует сообщить вашей жене, что я стану представлять ваши интересы.
— Зачем?
— Она должна известить об этом своего адвоката. Затем нужно будет поговорить уже нам, адвокатам. Вам известно, кто ее представляет?
Гас покачал головой.
— Это существенно, — сказал я. — Сообщите ей мое имя и номера телефонов. И как можно скорее. Ее адвокату наверняка захочется созвониться со мной.
Я протянул ему свою визитку:
— Только не забудьте.
Он взял визитку и спросил:
— А мы-то с вами когда поговорим?
Я пожал плечами:
— Можем начать хоть сейчас. Если нет, вам придется съездить в город — или мне приехать сюда.
— Машину водить я не могу, — сказал он. — Рук не хватает.
— Тогда давайте сейчас и начнем, — предложил я и взглянул на Алекс: — Тебе при этом присутствовать не положено.
Я встал, чтобы выпустить ее из кабинки. Алекс проскользнула мимо меня, прошептав:
— Спасибо.
— Давайте уйдем из этого дурацкого места, — предложил Гас. — Поедем ко мне на квартиру, там и поговорим. Это недалеко.
Мы с Гасом погрузились в мой БМВ и покатили к Конкорду. Он сказал, что снимает квартирку над гаражом, за большим старым колониальным домом, стоящим неподалеку от статуи Минитмена и копии деревянного моста, который висел над рекой 19 апреля 1775 года, в день, когда все началось.
На Монумент-стрит, примерно в миле от центра города, он указал мне на длинную подъездную дорожку. Гараж оказался подновленным каретным сараем. От основного дома его отделяла лужайка и густо разросшийся болиголов. По наружной стене гаража тянулась наверх деревянная лестница. Мы поднялись по ней, Гас достал из кармана ключ, и мы вошли в квартиру.