Жертва (в сокращении)

Таппли Уильям Дж.

Дуг вскочил на ноги и принялся снова расхаживать по кабинету.

— И не успели мы опомниться, как…

— Дуг, — сказал я, — если вы задумали свалиться с инфарктом, сделайте это где-нибудь еще, ладно?

— Извините. Вы правы. — Он сел. — В общем, мне сразу, как только я увидел их паршивый фургончик, следовало сообразить, что дело плохо. Ну а второй их замечательный поступок оказался таким: они собрали все картины Мэри и свалили их на лужайке. Представляете, бесценные, написанные маслом полотна, акварели, все, что она собирала в течение сорока лет, валяется на траве, лицом к солнцу, а грузчики переступают через них с вещами, которые таскают из дома. Третье: я заговариваю

с одним из них, молодым латиноамериканцем, спрашиваю у него, где он обучался работе грузчика, а он со смехом отвечает: «Какая еще учеба, друг? Я вообще-то кровельщик. Когда Сони из „Всеамериканских“ требуются грузчики, он просто обзванивает ребят вроде меня».

— То есть все эти грузчики были непрофессионалами из числа временно безработных? — спросил я.

— Насчет всех не знаю, — ответил Дуг, — но меня это не удивило бы. Поденщики на черной зарплате.

— Весьма интересная история, — сказал я.

— Да, особенно для любителя фильмов ужасов.

— И для любителей подсудных дел тоже, — согласился я. — Так, говорите, это была компания из Лоуэлла?

— Совершенно верно. «Всеамериканские перевозчики, Инк.». Так вот, вся эта история дурно запахла уже с той минуты, когда они прикатили к нам на своем игрушечном грузовичке. Я постарался добиться, чтобы хоть на картины никто не наступил. И они таки втиснули в фургон все наши вещи. Остальное прошло хорошо, так нам, во всяком случае, казалось. Мы добрались до Чарльстона, они разгрузили фургон, и, только начав распаковываться, мы обнаружили множество повреждений. Например, туалетный столик Мэри принадлежал ее семье на протяжении пяти поколений. Теперь его столешница вдавлена внутрь. Старинное кресло-качалка, которое стоит больше, чем мой «вольво». Обратилось в обломки. У одной из акварелей разбито стекло, сама акварель ободрана. Старую картину маслом, которая висела у нас над камином, просто-напросто проткнули насквозь. Продолжать — или уже хватит?

Я поднялся из-за стола:

— Я принесу нам водички. Посидите здесь.

Выйдя в приемную, я направился к стенной нише, в которой у нас стоял небольшой холодильник, а на нем кофеварка, достал из холодильника две бутылки воды, а затем подошел к столу Джули.

— Выяснишь для меня кое-что?

— Ради этого я тут и сижу, не так ли? — улыбнулась она.

— Это лишь одна из бессчетных и неоценимых услуг, которые ты мне оказываешь, — ответил я. — Так вот, посмотри, что можно найти о компании «Всеамериканские перевозчики, Инк.», которая базируется в Лоуэлле.

— Дело срочное?

— Да. Я хотел бы получить эти сведения, пока Дуг еще здесь.

— Нет проблем. Да, постой-ка. Тебе Алекс звонила.

— И чего она хотела?

— Ну, просто… в общем, перезвони ей.

— Когда закончу с клиентом, перезвоню.

Я вернулся в свой кабинет, протянул Дугу бутылку.

Сделав большой глоток, он спросил:

— На чем я остановился?

— Начав распаковывать вещи, вы обнаружили, что многие из них повреждены.

— Точно, — кивнул он. — Ну, я позвонил им, поговорил с тем малым, с которым разговаривала Мэри. Делани, так его зовут. Президент компании. Сообщил ему, что многие наши вещи пострадали при переезде, и высказался в том духе, что он, наверное, захочет договориться с нами по-хорошему. Он отвечает что-то вроде: «Да, сэр. Разумеется. Мы всегда выполняем наши обязательства — и ду-ду-ду». И говорит, чтобы я оценил повреждения и прислал оценку ему. Я нахожу в Чарльстоне малого, который ремонтирует антикварные вещи, и он составляет полную опись повреждений.

— Утрата отремонтированным антиквариатом его рыночной стоимости в ней учитывается? — спросил я.

— Нет. Он сказал, что для таких оценок мне понадобится кто-то другой. В общем, я отправил копию этой описи Делани. Прождал неделю. И ни слова от него не получил.

— В какую сумму был оценен понесенный вами ущерб? — спросил я.

— Чуть больше тринадцати тысяч.

— После того как вы поправите столешницу, склеите кресло, залатаете и подкрасите картины, эти вещи все равно уже не будут так хороши, как прежде.

Дуг кивнул.

— Я решил, что на какие-то компромиссы мне пойти все равно придется. Так или иначе, не дождавшись звонка от Делани, я попытался сам дозвониться до него. Оставлял сообщения на его голосовой почте. И в конце концов понял, что он, увидев на дисплее телефона мое имя, просто не отвечает на вызов. Тогда я звоню с сотового, и Делани отвечает. Да, конечно, говорит он, оценку ущерба он получил. Но она просто возмутительна, говорит. Я же не могу доказать, что все это сделали его грузчики, так? Максимум, говорит, что он может для меня сделать, это заплатить по страховке, указанной в нашем контракте, заплатить по шестьдесят центов за фунт веса, хотите берите, хотите нет. — Дуг вскочил, оттолкнувшись руками от дивана. — Бесценный туалетный столик восемнадцатого века весит примерно пятьдесят фунтов, Брейди. Так что этот малый намеревается заплатить мне за него тридцатку, это как, честно? Теперь вы понимаете, почему мне хочется кого-нибудь укокошить?

— Сядьте, Дуг, — сказал я.

— Да, конечно, — снова кивнул он. — Простите.

— Так чем все-таки закончились ваши переговоры с Делани?

Дуг улыбнулся:

— Я сказал ему, что следующий звонок он получит от моего адвоката. Прервал разговор и позвонил вам.

— И с того времени вы ничего больше о «Всеамериканских перевозчиках» не слышали?

— Нет. Ничего.

— Ну разумеется, — сказал я и покачал головой.

— Так что? — спросил Дуг. — Возьметесь вы за это дело?

— Конечно, возьмусь, — ответил я. — Мне нравятся дела, в которых сразу ясно, кто хороший человек, а кто мерзавец. А такие люди в нашей профессии встречаются гораздо реже, чем вы, возможно, думаете.

Я помолчал, затем спросил:

— Вы подписывали какое-нибудь соглашение об отказе от возможных претензий, связанных с вашим антиквариатом, заявляли, хотя бы устно, что согласны пойти на связанный с перевозкой риск?

— Нет. Эта тема вообще не затрагивалась.

— Однако контракт, в котором значились шестьдесят центов за фунт веса, все-таки подписали.

— Да. Вернее, его подписала Мэри. Шестьдесят центов за фунт каждой из поврежденных вещей. В контракте указывались и другие возможности, однако Делани сказал ей, чтобы она расписалась в этой графе, ну, Мэри так и сделала.

— Это плохо.

— Вы хотите сказать, что реальных денег нам получить не удастся?

— Этого я не говорил. Вам придется…

Тут в дверь постучали, и вошла Джули. Она положила на стол листок бумаги, улыбнулась и вышла.

Я просмотрел принесенную ею распечатку и сказал:

— Я говорю о том, что было бы лучше, если бы Мэри не подписывалась на шестьдесят центов, однако, если они действительно нанимают для работы первых попавшихся кровельщиков, платят им черным налом, используют фургоны неподходящих размеров, бросают картины на землю и так далее, мы получаем совсем неплохие козыри. Правда, вам придется кое-что сделать для меня, идет?

— Конечно. Что именно?

— Мне нужны качественные фотографии поврежденных вещей, — ответил я. — А если найдутся фотографии, которые показывают, какими они были прежде, это будет совсем хорошо.