Жесткй вариант
Шрифт:
— Сутки истекают в четырнадцать, — сказал Яковенко. — Попробуем перехватить разговор. Действовать только после того, как женщине и ребенку ничего не будет угрожать, — по моей команде. (Как будто он знал, когда именно им ничего не будет угрожать!) Все наряды ППС — на свои маршруты. Подразделения Демина и Турбина ждут в полной боевой готовности, Иевлев с людьми держат Онуфриева. (Надо полагать, держать бизнесмена им придется под руки.) Ждем условий киднапперов. Сейчас Онуфриев получит в банке миллион долларов. В его одежде «слухачи» спрячут субминиатюрный передатчик, настроенный на спецчастоту сто сорок. В случае если его просканируют или обыщут, этот микрофон не найдут. Все, больше мы пока ничего сделать не можем. Оперативная схема — в зависимости от условий, никто никуда не выходит.
Не сговариваясь, мы с Володей старались не светиться вместе, возможность обменяться впечатлениями получили по надобности — у писсуара.
— Тебя отсутствие прессы не настораживает? — схохмил я. — По-моему, Онуфриев не очень опасается огласки.
— Он сдрейфил. Пристрелив охранника, киднапперы не рассчитывают на особую конспирацию, так что Онуфриева с ребенком в положении незавидном. Меня интересует, почему они оставили ему свой «дипломат»?
В туалет вошел незнакомый мне оперативник, судя по камуфляжу, — мой коллега из РУОП, и мы прекратили разговор.
Интригу всего этого дела разрабатывали не иначе как в Голливуде. После угрозы Онуфриеву, что в случае обращения в милицию убьют его жену и сына, он тут же звонит Яковенко и рассказывает все как на духу. В принципе понять бывшего комсомольского вожака можно, и тут Володя, как всегда, прав: сдрейфил Борис Ильич, увидав в спальне мертвеца, основательно. Но головы жены и сына ему до сих пор не прислали, хотя Яковенко в нарушение всякого смысла послал следователя Васина, экспертов, позвонил в прокуратуру, нагрянули «скорая», милиция, во дворе собрались соседи… С другой стороны, киднапперы не настолько глупы, чтобы не понимать: взять в банке миллион долларов наличняком, да так, чтобы об этом никому не было известно, практически невозможно. Они что же, играют с городскими властями?
Пусть конь думает, у него голова большая. Лично я свой «АГ-043» смазал.
Прошел час. Затем — еще один. И еще…
В восемнадцать десять сработала капсула-микрофон в бело-розовом, как зефир, аппарате Онуфриева.
«Я слушаю вас», — клацая о трубку зубами, промямлил Онуфриев.
«Деньги при тебе?» — послышался грубый мужской голос.
Мы нависли над пультом в комнате оперативной связи, смежной с инфоцентром ГУВД.
«Что с моими женой и ребенком?» — тянул время бизнесмен, явно по наущению Иевлева, находившегося с ним рядом.
«С ними все в порядке, но если ты приведешь ментов…» — голос вдруг изменился, как в песне Высоцкого «Ой, Вань, гляди, какие клоуны!..».
«Дайте жене трубку!» — истерично заверещал бизнесмен, не пожелав слышать, что будет с его домочадцами в случае, если он приведет ментов.
«Хватит дурочку из себя строить, жирный! На прослушивание взяли? Точку засечь хотите?.. Хрен вам, граждане начальники!» — откровенно переигрывал третий голос.
«У меня рация «кенвуд» с закрытым каналом для профи, так что не потейте понапрасну! — продолжал читку пьесы по ролям четвертый. — Слушай сюда, жирный. Приедешь в «пежо» к старой шахте на четырнадцатом километре по Краснодарскому тракту. На все про все даю час, тебе хватит. И не забудь чемодан!»
В динамике пикнул сигнал отключки, воцарилась тишина. Два оператора, Яковенко, Демин и человек восемь офицеров в бронежилетах и «лыжных шапочках», которые по необходимости превращались в маски, переглянулись.
Хорошо рассчитали ребята: следить за шахтой было поздно, они уже там. И можно быть уверенным, все штреки-забои на предмет засады прочесали. Интересно, в какой академии МВД их главаря обучали?
Яковенко быстро перешел в инфоцентр, мы — за ним. Он включил подсветку на карте района и покрутил головой — не иначе, Африку искал.
— Ничего нет, товарищ полковник, — доложил оператор, сняв наушники. — Не успели засечь, абоненты менялись и говорили с передвижных точек.
— Это я и без тебя слышал, — отмахнулся начальник. — Шахта «Южная», — ткнул пальцем в звездочку на чистом зеленом фоне. — Степь! Голая степь!.. Километра полтора от оживленной трассы, старый копер — как на ладони… Одна узкая шоссейка… На восток, север, запад — по полтора-два километра степи… Слева по трассе в трех километрах — посадка, узкая полоска смешанного леса. По степи ни им, ни нам не пройти — зона обрушения, все иссечено провалами в заброшенные выработки…
— Надо брать на трассе, — вмешался в разговор Демин. — Ставим в засаду по семь машин справа и слева от дороги, наряды ППС курсируют в двух направлениях. Как только выедут на трассу — отсекаем Онуфриевых…
— Да не отпустят они Онуфриевых, товарищ подполковник, — уверенно сказал один из офицеров. — Что они, не просчитали, что их на трассе попытаются взять?
— Значит, не препятствовать движению! — посмотрел на часы Яковенко. — «Десятый», «Двенадцатый», «Четырнадцатый» без опознавательных будут вести их, пока не отпустят. — Товарищ полковник, Иевлев на телефоне! — крикнул оперативный дежурный. Яковенко взял трубку.
— Его дело — передать деньги! Все! И забрать жену с ребенком… Что значит — не отдадут?.. Нет, пусть делает то, что они скажут, никакой самодеятельности!.. Давай, отправляй его! «Десятый», «Двенадцатый» и «Четырнадцатый» — это мой «ниссан», «волга» и «девятка» с форсированным двигателем, на которых не стояли ментовские клейма; нам предстояло следовать в транспортном потоке за киднапперами, если те не пожелают восстановить семью Онуфриевых и возьмут кого-то из них в заложники.
— По машинам! — приказал Яковенко. — Рации не выключать, действовать только по моей команде!
Киднапперы играли почти в открытую. Не знать того, что их поведут, блокируют движение и уйти не дадут, они не могли. Значило ли это, что толстосум с семейством обречены? На что-то же они рассчитывают!
Я вывел «ниссан» с площадки служебных машин ГУВД, включил рацию. Как могут развиваться события, я приблизительно представлял — в «Альфе» мы прорабатывали вариантов семь задержаний машин с заложниками. Но, во-первых, со мной сейчас были не мои ребята, а градинские менты; а во-вторых…
Во-вторых, события развивались по «восьмому», никем не предвиденному варианту.