Жестокая болезнь
Шрифт:
Я опьянена его запахом и возбуждающими стонами, которые раздаются у моего уха, когда он становится тверже внутри меня, и я выгибаю спину, нуждаясь в том, чтобы он достал до каждого дюйма.
Я прикусываю его плечо. Боль подстегивает его, а меня подводит ближе к этому сводящему с ума краю.
Он обхватывает ладонями мой затылок, крепко прижимая к себе.
— Я не хочу останавливаться, — его слова сливаются с беспорядочными толчками. Каждый пульсирующий, болезненный рывок подводит нас обоих ближе к пропасти.
—
— Ах… черт. Я хочу тебя всю.
Признание проникает под мой тефлоновый слой — вся боль, блаженство и восторг высвобождают что-то яростное и неконтролируемое.
Алекс просовывает руку мне под колено, широко раздвигая мои бедра, чтобы он мог придвинуться еще ближе. Он жестко трахает меня. Трахает с дикой, ненасытной самозабвенностью, которая разрушает остатки здравомыслия и контроля.
И когда я чувствую нарастающее давление, я прижимаюсь к нему, чтобы облегчить мучительную, разрывающую потребность.
— Черт, я люблю твою сладкую киску, — он жестко входит в меня. — Я чертовски люблю твое тело, твою прекрасную грудь. Черт возьми, всю тебя, Блейкли… я чертовски люблю тебя.
Его слова пронзают меня, как ожог. Я зажмуриваю глаза, пытаясь сдержать запруду, но наружу рвутся горячие жгучие слезы, и освобождение уступает место чему-то летучему и взрывоопасному, разрывающему мою грудь.
— О боже… это уже слишком…
— Не держи в себе.
Между нами бушует война. Моя борьба за сдерживание; его борьба за то, чтобы заставить меня освободиться. Вскоре столкновение высвечивает свет из самого темного угла — и я больше не могу бороться. Я проиграла.
— Не отпускай, — говорю я, прижимаясь к нему крепче.
— Никогда.
Эмоции цепляются за мою грудь, как зверь в клетке, пытающийся вырваться из своей тюрьмы. Мое сердце сжимается, и, наконец, текут слезы. Они струятся по моим вискам, горячие и быстрые, как следы горящего топлива.
Рука Алекса обхватывает мое горло, его большой палец прижимается к точке, где бьется мой пульс, и соединяет нас в крепком поцелуе. Меня тянет вниз подводным течением. Всякая борьба прекращается, когда волна эмоций вырывается на поверхность.
Секс не должен так ощущаться. Что-то неправильно — что-то не так со мной, и это оседает внутри, прилипая к моим внутренностям, как деготь.
Я преодолеваю страх и погружаюсь глубже в поцелуй. Безопасное действие, чтобы освободиться.
Мои внутренние стенки сжимаются вокруг него, и когда пронзает оргазм, неописуемое, ошеломляющее чувство проносится сквозь меня, уничтожая.
Я чувствую момент, когда Алекс срывается; его тело твердеет и напрягается, член пульсирует у моих стенок, он стонет, я чувствую, как по его коже пробегают мурашки.
Алекс падает на меня сверху, странно, но мне так приятно. Его дыхание тяжелое и неровное. Я слушаю, как он дышит,
Я испытываю облегчение от того, что он не торопится приходить в себя, потому что следы слез все еще видны на моем лице, и я боюсь, что он увидит в моих глазах. Боюсь смотреть на себя — боюсь отражения эмоций, которые разрывали меня на части, и обломков, которые они оставили после себя.
Когда прилив отступает, то уносит с собой нежелательные чувства, и моим телом овладевает усталость.
Алекс смотрит вниз. Большим пальцем он вытирает слезы. Я поворачиваю голову, предпочитая холодную, неумолимую скалу его испытующему взгляду.
— Не прячься, — говорит он, и моей немедленной реакцией является именно это.
Он кладет руку мне на грудь, прямо над сердцем. И, вздрогнув, я понимаю, что он ощущает. Мое сердцебиение учащается. Пульс бьется так сильно, что я сама чувствую биение.
Ужас от того, что это значит, пронзает меня, и я отстраняюсь.
— Отпусти меня.
Томными движениями Алекс делает, как я прошу, медленно отходя.
— Это нормально — чувствовать подобное. Это нормально.
Я провожу руками по волосам.
— Мне просто нужно… успокоиться.
— Ты перевозбуждена. Просто расслабься, — он опускается позади меня, помещая меня между своих ног.
Его прикосновения раздражают мою огрубевшую кожу. Я пытаюсь вырваться, но он обхватывает меня руками, прижимая к себе.
— Доверься мне, — говорит Алекс, затем просовывает руку мне между бедер.
Это почти болезненно, когда его пальцы кружат по моему клитору, но вскоре боль переходит в ту ненасытную, похотливую потребность, от которой у меня сводит низ живота. Алекс запускает свободную руку в мои влажные волосы, его губы касаются чувствительного места между моей шеей и плечом.
— Черт, с тобой так хорошо, — шепчет он. — Я не хочу прекращать прикасаться к тебе.
Мое дыхание учащается, грудь прижимается к его предплечью, я цепляюсь за камень.
Это происходит быстро. Настигает оргазм, мое естество сжимается от глухой боли, когда он продолжает водить кончиками пальцев по чувствительному пучку нервов.
Грудь расслабляется, голова становится легкой, а по телу пробегают эйфорические импульсы.
Я откидываюсь на его грудь, не в силах бороться. Успокаивающий эффект мгновенный. La petite mort. Маленькая смерть. Какая-то часть меня умерла вместе с Алексом, и я не знаю, как оплакивать это, и должна ли.
Как может что-то столь трагичное быть таким прекрасным?
Алекс нежно целует меня в мочку уха.
— Гиперактивная нервная система, — говорит он в качестве объяснения. — Твой мозг пытается сортировать каждое новое ощущение. Для отображения требовалось больше точек удовольствия.