Жестокая охота
Шрифт:
— Сванадзе? В регистратуре…
— Нет, у вас. Я уже там был.
— Но мне лучше знать, где она может находиться.
— А вы поищите, — Нестеренко смотрел ей прямо в глаза, спокойно и выжидающе.
Врач нехотя открыла ящик стола, достала оттуда амбулаторную карточку и положила перед Нестеренко.
В это время входная дверь стремительно распахнулась, и в кабинет вошел высокий мужчина в белом халате. Судя по всему, это был главврач поликлиники.
— Инна Николаевна! — негодующе произнес он, не обращая внимания на Нестеренко. — Плотник Васильков у вас был на приеме?
— Да-а… — протянула Давильникова. — Он что, вам нажаловался? Но… Я не могу выдать больничный. Он здоров. Анализы его в норме.
— Вы… Вы знаете, что это за человек? Орденоносец, бригадир передовой бригады…
— Для меня, Виктор Алексеевич, все пациенты одинаковы, если человек болен… — Давильникова не договорила, ее перебил главврач.
— А я вам хочу сообщить, коллега, что Васильков болен. Он после беседы с вами едва сумел переступить порог моего кабинета, как тут же упал. Тяжелейший сердечный приступ. Ваш поступок несовместим с высоким званием врача…
После посещения поликлиники Нестеренко стало ясно, что Сванадзе симулирует.
22
Сванадзе гостил у своей подружки Элеоноры.
Грозный начальник СМУ-131, который держал своих подчиненных в ежовых рукавицах, был трусом. Долгое время он пытался скрывать этот недостаток от Павла Константиновича. Но вскоре тот все понял. Это и привело к падению Гиви; так и не узнав мотивов, которыми руководствовался босс, он был отстранен от крупных дел. Мелкие поручения Сванадзе выполнял с особенной тщательностью, но с затаенным отвращением. А в результате — мизерный гонорар.
Неожиданный визит старшего оперуполномоченного МУРа, его расспросы и сообщение о смерти Зиселевича напрочь выбили почву из-под ног Сванадзе. Он знал, что Артур не раз ездил в Магадан по заданию старика, догадывался зачем. А посему предполагал, что могло послужить причиной его гибели. Единственное для него было неясным — какими сведениями располагает уголовный розыск и что кроется за повышенным интересом капитана к начальнику СМУ-131.
Гиви пытался звонить Павлу Константиновичу, разыскивать Захара — тщетно. На телефонные звонки у босса никто не отвечал, а Касперский был в командировке.
Тогда Гиви и воспользовался услугами Давильниковой. Он хотел на некоторое время скрыться с глаз МУРа, переждать надвигающуюся опасность хотя бы до тех пор, пока не свяжется с патроном. В несчастный случай сЗиселевичем он мало верил…
Громко, требовательно зазвонил телефон. Гиви вздрогнул и резко остановился, словно натолкнулся на невидимую стену. Трубку подняла Элеонора.
— Кто звонит? Да… Минуту… Дорогой, — позвала она Сванадзе. — Врач Давильникова. Что ответить?
— Положи трубку! — Гиви подскочил к параллельному аппарату. — Да, Инна Николаевна!
Не дослушав до конца объяснений врача, он швырнул трубку на рычаг и заметался по комнатам в поисках пиджака…
Через полчаса начальник СМУ мчался на работу. То, что сообщила ему Давильникова, могло означать только одно — провал. И напуганный до полуобморочного состояния, Гиви спешил замести следы своей “коммерческой” деятельности: в новеньком несгораемом сейфе, который стоял в его кабинете, хранился “дипломат” с круглой суммой — итог последней операции.
Оставив машину в квартале от управления, он вихрем промчался по тротуару и только в коридоре, который вел к его кабинету, приосанился.
Закрывшись на ключ, он метнулся к сейфу, вытащил портфель с деньгами и уже было направился к двери, как увидел из окна кабинета старшего оперуполномоченного МУРа Нестеренко, поднимавшегося по лестнице, ведущей в подъезд управления. С перепугу Сванадзе заметался по кабинету. Потом сообразил и ринулся в туалет, окно которого выходило в сквер с противоположной стороны здания. Там он перевалился через подоконник и тяжело рухнул с высоты трех метров в чахлый кустарник.
Прихрамывая, но держа мертвой хваткой ручку “дипломата”, Гиви кое-как доковылял до машины и рванул сразу со скоростью под сто километров. Обезумевший от страха, он гнал “Волгу” по улицам Москвы.
Тяжелый, неуклюжий МАЗ неожиданно вынырнул из-за поворота, и последнее, что увидел Сванадзе, был выросший до размеров небоскреба стальной бампер машины…
23
Смерть Сванадзе возвратила следствие на исходные позиции. Но то, что Сванадзе причастен к табели Зиселевича, уже не вызывало сомнений у Нестеренко. По крайней мере, как считал капитан, косвенно. А уж в том, что Гиви мог многое порассказать, он был уверен.
В извлеченном из-под обломков “Волга” шикарном “дипломате” Гиви оказалась крупная сумма денег. К сожалению, обыск у Сванадзе не принес ожидаемого результата.
Больше повезло следователю прокуратуры. Он все-таки узнал, где скрывался “больной” Сванадзе. И в “гнездышке” манекенщицы Элеоноры Тисс обнаружили то, что искал Нестеренко у начальника СМУ — тайник с крупной суммой в валюте: Судя по всему, Элеонора не знала о существовании тайника. Наконец удалось разыскать и родственников Зиселевича, которые проживали в Одессе. Они-то и опознали на фотографии, найденной на квартире Зиселевича, в одном из мужчин родного брата матери Артура, некоего адвоката Наума Брокмана.
— Было поднято давнее дело об убийстве этого адвоката, оставшееся нераскрытым.
В глаза Нестеренко сразу бросилось заключение эксперта — преступник, по всей вероятности, левша. Удар ножом нанесен в спину сзади-слева. Выходило, что Брокман был убит так же, как Зиселевич и Свистунов.
Снова и снова перечитывал капитан пожелтевшие страницы дела, пытаясь найти хоть какую-нибудь зацепку, которая могла бы вывести на след. Читал и вспоминал записку, адресованную Артуру: “…Я прошу только одного — остерегайся X. Если со мной что случится, знай — это его рук дело”. Писал ее Брокман, это уже установлено. Кто же такой этот таинственный “X;”?