Жестокая охота
Шрифт:
— Интересуюсь, понимаешь, иногда.
— Обидно, Гарик… Ведь в руках был…
— Не переживай. Никуда он не денется. Все равно у нас будет. Днем раньше, днем позже. Лучше посмотри, что я тебе принес.
— Что-то новое? — Нестеренко стал читать бумагу, которую перед ним положил Геворг.
— СМУ-131… — оживился капитан, быстро пробегая глазами машинописный текст.
— Ваше задание, уважаемый, выполнено.
— Выходит, Зиселевича везли в “Волге”…
— Ты еще сомневаешься? Отпечатки протекторов — раз…
— Арутюнян
— А следы пальцев?
— Только Сванадзе.
— Неужто он?
— Не знаю. Я тебе принес его величество факт. Думай, соображай. Возможно, кто-то другой, но тогда он был в перчатках.
— У Гиви есть личная “Волга”. Служебной он пользуется редко. Водит ее сам — в целях экономии фонда заработной платы по управлению он отказался от шофера.
— Похвально… — иронично произнес Геворг.
— Ну-ка, погоди… — Нестеренко снял трубку телефона и набрал номер…
Пока он разговаривал, Арутюнян заварил чай.
— Дубль-два… — хмурясь, Владимир положил трубку на рычаг.
— Не понял…
— На работе его нет. Секретарша говорит, что болен. Позвонил домой, жена отвечает — в командировке. Каково? Исчезновение второе — сначала тот мазурик, теперь Сванадзе.
— Испугался, — уверенно заявил Геворг, разливая по стаканам чаи.
— Что-то уж больно все просто получается… — задумчиво проговорил Нестеренко. — Вышли на след — почуял опасность, скрылся. Остановка за малым — отыскать. А что прикажете делать с Барсуком? Что, Сванадзе и Леху Баса убил? Весьма сомнительно. Убежден — Гиви на такое не способен. Не тот тип. Или я уже совсем перестал в людях разбираться.
— Пей — остынет… — Геворг подал Володе стакан с чаем. — А я ухожу, дабы не мешать тебе пересматривать свои убеждения. Дерзай…
Остаток дня Нестеренко потратил на поиски Сванадзе. Не верить в то, что начальник СМУ каким-то образом причастен к убийству, капитан не мог — факты упрямая вещь. Их нужно или подтвердить, или опровергнуть. А это можно сделать, лишь повидав Сванадзе.
Невольно капитан вспомнил свою первую встречу и беседу С ним. Еще раз перебрал в памяти подробности того разговора. В результате он все больше и больше убеждался, что Сванадзе не разыгрывал тогда испуг. Он и впрямь был ошеломлен известием о смерти Зиселевича. Чем объяснить его состояние в тот момент? Впечатлительностью? Состраданием? Сердобольностью?
Напротив. Из бесед с подчиненными выяснилось, что начальник СМУ подобными качествами не страдал. Более того, он был крут, груб, скор на жесткие меры, но не только к нерадивым работникам, а и к тем, кто осмеливался критиковать существующие порядки в управлении.
Тогда почему все-таки Сванадзе так поразило сообщение о гибели Зиселевича? И почему он так настойчиво пытался узнать ее подробности? На эти вопросы ответа у капитана не было…
Поиски Сванадзе оказались тщетными. Нестеренко решил съездить в поликлинику, где лечился пропавший.
21
В регистратуре амбулаторной карточки Сванадзе не оказалось. Она находилась у врача Давильниковой.
Когда Нестеренко зашел в ее кабинет, там сидел щуплый мужчина с сединой на висках, одетый в хлопчатобумажный рабочий костюм, слегка припорошенный мелкими опилками. Его бледное подвижное лицо было усталым.
— …Понимаете, вот здесь болит, под лопаткой, — пациент с усилием, морщась, поднял руку с короткими крепкими пальцами, показал.
— Я вам повторяю — вы совершенно здоровы. — Давильникова, пышная женщина с рыжими кудряшками на голове, что-то быстро писала. — Анализы у вас хорошие, температуры нет, кардиограмма… в норме. Больничный выдать вам не могу, — сказала она, не отрываясь от бумаги.
— Но… Я на этой неделе прихожу к вам второй раз…
— Вот вам рецепты, — перебила рабочего врач.
— Не нужны они мне… — С этими словами мужчина поднялся, судорожно комкая в руках кепку. — Пил — не помогает… Я бы к вам не пришел, да перед бригадой стыдно. Какой из меня сейчас работник? Руку поднять не могу, по гвоздю не попадаю. А… — махнул он кепкой и направился к двери. — Да что я вам рассказываю… Вы честное слово на веру не принимаете.
— Тут я с вами согласна. — Давильникова обернулась и посмотрела на пациента холодно, со злой иронией. — Особенно если кое-кто, — проговорила она с нажимом, — пытается честным словом прикрыть обыкновенную симуляцию.
— Это… я? Симулянт? — Мужчина, который уже был у двери, резко шагнул назад. — Да как вы можете… Как вам не стыдно… Я двадцать девять лет проработал плотником. Честно проработал! За это время я… только раз был на больничном. А вы… Эх!
Он хотел еще что-то сказать, но сдержался, вышел.
— Фамилия? — как ни в чем не бывало спросила Давильникова у капитана.
— Нестеренко, — ответа он, присаживаясь.
— Вашей карточки у меня нет, — врач пухлыми пальцами, унизанными золотыми перстнями, перебирала бумаги на столе. — Пройдите в регистратуру.
— А я к вам не на прием. Побеседовать. Прошу… — капитан показал удостоверение.
— Это срочно? — ничуть не удивившись, ровным, бесстрастным голосом спросила Давильникова, глядя на старшего оперуполномоченного, как на пустое место.
— Очень.
— Ну что же… Только, надеюсь, вы понимаете, что меня ждут больные…
— Понимаю, но я вас долго не задержу.
— Что вас интересует?
— Амбулаторная карточка начальника СМУ-131 Сванадзе.
Что-то неуловимое промелькнуло в темных неподвижных глазах Давильниковой, какая-то острая холодная искорка. Но только на миг.