Жестокая Земля: Соло-Рекс
Шрифт:
— Какое? — спросил Джек.
— Я не могу его описать, — пробормотала Тори. — Это было что-то… внетелесное. Что-то из моих детских кошмаров.
Губы девушки побелели. Она неуклюже облизнула их и сипло произнесла:
— Я не хочу об этом говорить.
— Хорошо, — сказал Джек.
Он выпрямился и протянул девушке руку. Она встала, посмотрела на Джека, потом на Уманского, потом на Клова — и сказала:
— Мозгоправ, у тебя ссадина на лице.
Эти простые слова, прозвучавшие спокойно и обыденно, заставили всех расслабиться.
Тори достала из сумки тюбик синткожи
Клов потер почти неразличимый шрамик пальцем, поморщился и сказал:
— Неприятное ощущение.
— Это не страшно, — успокоила его Тори. — Онемение и покалывание будут чувствоваться еще минут пять, пока гель встраивается в структуру твоего кожного покрова. После этого не останется даже шрама.
Убрав тюбик в сумку, Тори взглянула на хмурое лицо командора и смущенно проговорила:
— Джек, ты думаешь, я все выдумала?
Командор молчал.
— Но я в самом деле что-то видела, — сказала Тори дрогнувшим голосом. — Нечто ужасное. И это была не галлюцинация.
— Нечто? — язвительно проговорил Уманский. — Ужасное? Не галлюцинация? Да будь я проклят, если это так!
Стоило ему произнести эту фразу, как в воздухе что-то изменилось. Изменилось неуловимо и неопределенно, но это почувствовали все.
— Похоже, Клоаке не понравились твои слова, Ян, — прокомментировал происходящее командор Джек.
И словно в подтверждение этого, окружающий мир, до сих пор казавшийся абсолютно реальным, стал тускнеть и подергиваться серой дымкой, теряя четкость деталей и незыблемость очертаний.
Солнце, повисшее над горизонтом, потускнело и выцвело. Поднялся колючий ветер-суховей и закружил облаками пыли над испуганно притихшими путниками. Как по команде, все четверо вскочили на ноги.
— Что происходит?! — хрипло крикнула Тори.
— Мы лишились благодати, — с холодной усмешкой отозвался Клов. — Уманский только что наслал на нас проклятие. — Клов поднял руку и велеречиво пробасил: — И слово стало плотью!
— Перестань паясничать! — крикнула ему Тори. — Мы…
Набежавший порыв ветра был так силен, что подхватил и унес в сторону окончание ее фразы. Воздух стал стремительно темнеть.
— Держимся вместе! — крикнул командор Джек. — Спиной к спине!
Они встали спиной к спине и подняли автоматы. Темнота не сгустилась окончательно, а ветер дул сильно, но шквальных порывов больше не было. Прошло несколько секунд, и воздух прояснился, снова уступив место ровному, неяркому свету, свидетельствующему о скором приближении сумерек.
И тогда Клов произнес:
— Я что-то чувствую.
— Что именно? — насторожился Джек.
Капитан внимательно огляделся, стараясь не упустить из виду одной детали. Дома, деревья, магазины…
— Чего-то не хватает, — сказал он.
— Чего именно?
Клов опустил глаза и скользнул взглядом по асфальту. Лицо его напряглось.
— У нас нет теней, — ответил он.
— Что?
— Посмотрите сами.
Все уставились на асфальт.
— Возможно, реальность дает сбои из-за того, что мы надышались каким-то ядовитым газом, — не совсем уверенно произнес Уманский.
— Точно, — сказала Тори. — Или мы сами — всего лишь тени, потерянные своими владельцами в сумерках. У теней ведь не бывает теней?
— Что ты хочешь этим сказать? — уточнил Уманский.
— Ничего.
Молчание продлилось еще несколько секунд. Потом Джек заявил:
— Отсутствие теней — это еще не трагедия. Но разобраться в этом нужно. Я запущу «соглядатая».
Командор достал из кармана небольшой металлический шарик и потер большим пальцем его мерцающий бок. В ту же секунду шарик ожил. Для начала он выпустил металлические конечности, затем, поднявшись на этих конечностях, расправил на спине два стальных, мерцающих крыла. Секунда — и металлическое насекомое с тихим жужжанием взвилось в воздух и стало стремительно набирать высоту.
Джек поднял правую руку, взглянул на циферблат часов, мерцающий у него на запястье, и нажал пальцем на несколько крошечных кнопок. Циферблат превратился в маленький серый экран с сияющей точкой посередине. Командор выщелкнул рычажок управления, обхватил его пальцами и приблизил картинку. Сияющая точка превратилась в расцвеченный фрагмент.
Клов, Уманский и Тори уставились на этот фрагмент, окруженный со всех сторон серым фоном и обозначающий их местонахождение.
Клову хватило одного взгляда на экран, чтобы понять — мир вокруг них был расцвечен в радиусе полукилометра, не больше. Дальше он обрывался в безликую, туманную, безрадостную серость Области Незавершенного.
— Странно… — пробормотал Джек.
— Что? — спросила Тори, еще не до конца осознав, что же произошло.
— Когда мы были вот здесь… — тут Джек ткнул пальцем в другой участок на экране, — …нас окружал нормальный, детально прописанный мир. А теперь там только серость.
— И что это значит?
— Подумай сама.
Тори наморщила лоб.
— Ты хочешь сказать, что серая мантия творит мир только для нас и только там, где мы проходим? А стоит нам удалиться больше, чем на километр, как детализированный, тщательно воссозданный мир со всеми его домами, улицами и деревьями снова исчезает, превратившись в Область Незавершенного. Я права?
— Ты же видишь, что показывает «соглядатай». Это взгляд с высоты.
— Но это невозможно! Воссозданные объекты не исчезают!
— Только когда серая мантия творит их в паре с телеоником.
— Но серая мантия не умеет создавать конечные, детализированные формы! Она создает лишь наброски! Грубые подобия!
— Значит, ей кто-то помогает.
— Кто?
— Кто-то из нас, — сказал командор Джек. — Или мы все вместе.
— Но мы не телеоники, — снова возразила Тори.
— Верно, — кивнул Джек. — Поэтому окружающий мир нестабилен. Мы помогаем серой мантии создавать детализированные формы, которые выглядят очень правдоподобно. Но они не завершены и не зафиксированы окончательно. Мы — не телеоники, как ты правильно заметила. Поэтому созданные нами объекты теряют форму и исчезают, как только мы удаляемся от них на километр и больше.