Жестокая жара
Шрифт:
Хит ничего не видела, лишь почувствовала прикосновение чьих-то рук — это Лорен Пэрри приподняла ее голову с пола. Двое врачей из скорой бросились к фургону, но Никки уже пришла в себя, села и махнула рукой, показывая, что помощь не нужна.
— Нет-нет, ничего страшного. Все нормально.
Лорен присела рядом и взглянула ей в глаза.
— Все в порядке, — повторила Хит.
Но по ее лицу Лорен видела, что подруга отнюдь не в порядке.
— Ты меня напугала, Ник. Я решила, что ты в обморок упала.
Хит развернулась к двери и свесила наружу ноги. Подошли Таррелл и Каньеро в компании Феллера. Каньеро спросил:
— Что тут случилось, детектив?
Никки содрогнулась. Но на этот раз не от холода. Она бросила взгляд на чемодан, затем медленно повернула голову к детективам.
— Никки! — воскликнула Лорен. — Да в чем дело?
— Чемодан… — В горле пересохло, и она сглотнула. — На нем мои инициалы.
Детективы и Лорен переглянулись с озадаченным видом. Наконец Таррелл выдавил:
— Ничего не понимаю. Откуда взяться твоим инициалам на этом чемодане?
— Я сама вырезала их в детстве. — Видя, что они все никак не сообразят, в чем дело, Никки добавила: — Этот чемодан принадлежал моей матери. — Помолчав секунду, она добавила: — Убийца унес его в ту ночь.
ГЛАВА ВТОРАЯ
Приехав в Двадцатый участок, Никки Хит с решительным видом двинулась к дверям отдела убийств. Спешившим за ней детективам сразу стало ясно: она уже оправилась от потрясения после неожиданного открытия и полна сил.
— Совещание через десять минут, — обратилась она к подчиненным, заходя в отдел. И по пути к своему столу продолжила: — Каньеро, отправь снимок убитой в отдел пропавших без вести. Задействуй копов из Вестчестера, Лонг-Айленда, Нью-Джерси и округа Фэрфилд. Таррелл, освободи доску и приставь к ней вторую, чтобы мы могли работать одновременно над двумя убийствами.
Хит отодвинула в сторону накопившуюся с утра стопку бумажек с сообщениями и смела со стола белые крошки, осыпавшиеся с подвесного потолка во время землетрясения, затем включила компьютер и отправила письмо Лорен Пэрри в офис судмедэкспертизы, повторяя свою просьбу звонить сразу же, как только Лорен получит какую-нибудь информацию, пусть даже самую незначительную.
В тот момент, когда она нажала на кнопку «отправить», на столе появился бумажный стаканчик с кофе. Развернувшись в кресле, Никки обнаружила за спиной детектива Феллера.
— Вместо цветов. Считай, что это в качестве извинений за мой длинный язык. Тройная порция, мокко с лесным орехом. Я правильно запомнил?
На самом деле Хит обычно пила большой латте с обезжиренным молоком и двумя порциями ванили, без сахара. Но, слабо улыбнувшись, ответила: «Почти». Она понимала, что Феллер пытается помириться с ней, но в данный момент на уме у нее были вещи поважнее ароматизаторов.
— Спасибо. И давай больше не будем об этом, ладно?
— Не повторится, обещаю.
Как только Феллер отошел, она отставила чуть теплый стаканчик в дальний конец стола, за стопку непрочитанных сообщений, и, взяв блокнот, принялась составлять список неотложных дел. Набросав третий пункт, «дополнительные сотрудники», остановилась. Для этого требовалась санкция начальника участка, и Хит совершенно не радовал предстоящий разговор. Она взглянула в противоположный конец помещения, на застекленный офис шефа. Сквозь стекло было хорошо видно, чем занимаются сотрудники, но оно также позволяло детективам заглядывать в кабинет, походивший на диораму из фильма «Ночь в музее». Роль экспоната играл капитан Айронс, который в данный момент вешал китель на деревянные плечики. Хит знала, что следующим пунктом ритуала является одергивание белой форменной рубашки; и действительно,
— Прошу прощения, капитан, — обратилась к нему Хит, приоткрыв дверь. — Я на минуту.
Как обычно, Уоллес или Уолли Айронс выдержал паузу, прежде чем пригласить Никки зайти, словно искал причину отказаться от разговора, но ничего не смог придумать. Он не предложил ей сесть, и Никки это вполне устраивало. Каждый раз, когда она сидела напротив письменного стола капитана, перед глазами у нее вставало лицо другого человека, который занимал этот кабинет прежде. А потом его убили, и на его место назначили Айронса, чиновника, привыкшего работать с бумагами. Капитану Айронсу было далеко до капитана Монтроза, и Хит была уверена: он это прекрасно понимал.
Напряженности их отношениям добавила недавняя история с повышением Хит. Прошлой зимой Никки сдавала экзамен на звание лейтенанта и набрала рекордно высокое количество баллов. Как раз в то время не стало Монтроза, и полицейское начальство из штаб-квартиры предложило ей должность начальника участка. Но Хит терпеть не могла интриги высших чиновников и всю эху мудреную политику. Она поняла, что ей будет не хватать обычной полицейской работы, и отказалась не только от поста, занимаемого сейчас капитаном Айронсом, но и от золотого шеврона лейтенанта. И все-таки тот факт, что она едва не оказалась на его месте, стал причиной молчаливой враждебности между капитаном и Хит. С ее точки зрения, он был канцелярской крысой, бюрократом, больше озабоченным карьерой, чем раскрытием преступлений; ей постоянно приходилось исправлять его ошибки и хитрить, чтобы делать свою работу как следует. Для Айронса Никки Хит служила постоянным напоминанием о сделке с дьяволом. Она была исключительно ценным сотрудником, благодаря которому участок лидировал по городу в раскрываемости преступлений. Но, с другой стороны, на ее фоне сам шеф смотрелся весьма убого. Короче говоря, Никки Хит воплощала все те качества, которых он был начисто лишен. Каньеро недавно рассказал ей, что подслушал разговор Айронса с детективом Гинсбург в кухонном закутке. Капитан прошептал: «Знаешь, каково постоянно иметь перед глазами Хит? Это все равно что футбольной команде играть с двумя главными тренерами». Никки тогда лишь пожала плечами и напомнила Каньеро, что терпеть не может сплетен. Кроме того, мнение капитана о ее персоне было Хит прекрасно известно. Даже самый плохой детектив понял бы, что это зависть. Такой детектив, как Айронс.
— Говорят, сегодня утром вы сделали открытие, — начал он; само «открытие» его явно не интересовало. Просто хотел дать понять, что его осведомители прекрасно работают.
Никки вкратце изложила суть дела, определив его как двойное убийство, требующее пристального внимания, и прежде всего привлечения дополнительных сил. Капитан остановил ее, выставив перед собой руки.
— Стоп, стоп, давайте не будем торопиться. Я прекрасно понимаю ваши личные чувства и стремление придать этому делу статус особо важного, но не могу разбрасываться людьми.
— Капитан, вы видели мою статистику и знаете, что я редко заставляю людей работать сверхурочно и…
— Боже мой, сверхурочная работа? — Он покачал головой. — Значит, вы не только хотите привлечь патрульных и детективов из других отделов, речь еще о сверхурочных для вашей группы? О боже…
— Эти деньги будут потрачены не зря.
— Вам легко говорить. Вы не знаете, что значит быть на моем месте и… — Он сообразил, что разговор уходит не в ту сторону, и осекся. — Короче, вам легко говорить.