Жестокие игры мажора
Шрифт:
Пока Ведьма пытается наполнить свои легкие кислородом, я практически не дышу, помогая ее стройным ногам избавиться от мокрых штанов, которые откидываю в сторону. Они приземляются на плитку с влажным шлепком.
Я опускаю взгляд на простые белые слипы, сквозь которые могу разглядеть треугольник светлых коротких волос, что в очередной раз должно напомнить мне о неопытности девушки и остановить, но какого-то черта лишь заводит еще сильнее.
Господи, она навлечет на меня неприятности. Но я готов открыть для них
Я снова накрываю ее бедра ладонями. Мои движения не совсем нежные, когда я веду их по гладкой бледной коже, нарочно вдавливая пальцы в ее плоть. Это вынуждает Алису судорожно втянуть воздух, подняться на носочки и вжаться в стену.
Черт, мне нравится, как она реагирует. Такая чувствительная.
Я подцепляю трусики и стаскиваю их вниз, прежде чем она успела бы меня остановить. От открывшегося вида все мои мышцы напрягаются, и я тяжело выдыхаю. Но на самом деле мой выдох звучит как угрожающий рык. И, видимо, это приводит Ведьму в чувство.
Она вдруг выходит из оцепенения и пытается оттолкнуть меня, но максимум, что я могу ей предложить – пойти к черту.
Перехватив ее руки, я прижимаю их вдоль ее тела, не в силах отвести нездоровый восхищенный взгляд от треугольника мягких светлых волос, аккуратно окружающих киску.
Она вызывает такое сильное искушение, что я отпускаю ее руку, но только для того, чтобы провести у нее между ног не травмированными костяшками пальцев. Я чувствую гладкие влажные складки и дрожь, которая тут же охватывает все ее тело.
— Илай…
Блядь.
Я зажмуриваюсь. Она еще не кончила, а мое имя уже звучит как мольба.
Я не знаю, чего она хочет этим добиться: чтобы я продолжил или остановился. Если честно, мне уже неважно, потому что внутри разрастается настолько обжигающее желание, что мне приходится сжать челюсти. Но это не помогает приглушить возбуждение, которое вовсю пульсирует в паху.
Освободившейся рукой Алиса пытается вцепиться в мои слишком короткие волосы, но только царапает кожу головы ногтями.
Я усиливаю давление костяшками на клитор, отчего Алиса сгибается и роняет стон в форме моего имени. Этот звук, подобно жидкому огню, просачивается сквозь кожу и разжигает нешуточную войну в моей напряженной плоти.
Я не понимаю, какого хрена медлю, испытывая от происходящего мазохистское удовольствие. Даже когда мои яйца охватывает тупой тревожной болью.
Я выпускаю вторую руку Ведьмы, наплевав на то, что она будет опять выдавать жалкие попытки меня оттолкнуть, и обхватываю одной ладонью бледное бедро, принимаясь массировать его до розового румянца, а другой скольжу по ее киске, задыхаясь горячим ощущением тягучей влаги.
Зрение затуманено: все, что я вижу, – это мои татуированные пальцы, кончики которых соблазнительно исчезают в гладкости ее складок.
Блядь.
Из меня вырывается
Но если я продолжу трогать эту соблазнительную киску, я трахну ее пальцами и не смогу сделать это нежно. К тому же их длины хватит, чтобы порвать то, на что я поспорил. Еще никогда я так не ненавидел чертовы вызовы. И Ведьму. За гребаную девственность. Я не могу заявлять со стопроцентной уверенностью, но я, блядь, просто чувствую, что ею еще никто не воспользовался.
Вспышка гнева заставляет меня издать раздраженный звук и, резко поднявшись на ноги, я хватаю Ведьму за горло и вынуждаю распахнуть рот от неожиданной смены моего настроения.
Ее большие глаза лани напоминают бескрайнее море, и они смотрят прямо в душу. Это одна из причин, почему я трахаю девушек сзади. Но с Алисой мне хочется послать к черту уже не одно свое правило. Я обязан видеть каждую эмоцию на ее лице, когда ее киска соприкоснется с моим членом.
С другой стороны, правила созданы для того, чтобы их нарушать?
— Из-за тебя у меня будут неприятности, Ведьма, — мой голос понижается до рычащего предупреждения.
— Почему?
Блядь, ей следовало бы заткнуться.
Но я не собираюсь отвечать и поглощаю ее придушенные вдохи ртом в намерении высосать из нее весь чертов воздух.
По крайней мере, это облегчило бы мне жизнь. Но это еще одно подтверждение тому, что я гребаный мазохист. Потому что я прерываю поцелуй и подхватываю ее на руки, не давая возможности отдышаться.
Мне больше нравится, когда она не способна соображать.
Я ловлю встревоженный взгляд, когда помогаю ей обнять ногами себя за талию. Мой член болит от желания, и мне приходится проглотить мученический стон, когда я дергаю ширинку и высвобождаю каменный стояк, который пружинит и задевает ее киску.
Я не знаю, чей из наших стонов проникает под кожу искрой чертового безумия. Но, судя по тому, как этот звук затуманивает рассудок, он принадлежит Ведьме, которая использовала свой голос вместо яда.
Обхватив напряженный член, я помещаю его между нами, борясь с яростным желанием вогнать его глубоко в ее тугую нежную киску. Тело сотрясает жаркой взрывной волной, когда мы тесно соприкасаемся.
Проведя языком по своей нижней губе, я еще раз смотрю на член, зажатый в тисках ее тепла, и поднимаю глаза на лицо Ведьмы, которая задыхается и не может оторвать взгляда от точки нашего слияния.
В горле застревает сухой смешок, когда я вспоминаю о слове на букву Ч. Уверен, я превзошел все ее ожидания, судя по тому, что из ее рта вот-вот начнет неосознанно капать слюна.
В этот момент меня охватывает беспокойная собственническая мысль: поотрывать бы все члены на планете, чтобы этот ее взгляд больше не достался никому.