Жестокие клятвы
Шрифт:
— Я посмотрю, смогу ли я получить отчет, — говорит он мне. Я посмеиваюсь.
— Нет необходимости, — говорю я, глядя на свой телефон. В течение дня я просматривал сообщения, которыми пренебрегал. — Моя мама на шаг впереди. Один из детективов в участке написал мне сообщение, что она запросила это дело.
— Почему?
Я смотрю на прекрасное существо в своих руках.
— Думаю, мне придется спросить мою озорную невесту, когда она проснется.
ГЛАВА 31
Ваня
Руки Адриана обнимают
— Где мы? — сонно спрашиваю я.
Адриан выскальзывает из салона Эскалады, держа меня на руках. Он смотрит на меня сверху вниз, в его глазах светится что-то другое.
— Французский квартал, — говорит он мне. — Один из моих престижных отелей на Стрипе.
Ой.
Я видела только один из его отелей, тот, в который ходила за свадебным платьем. Я смотрю на здание, к которому он идет, и мои глаза расширяются от этого зрелища. Это красиво по-деревенски. В нем есть элегантность Парижа, но чувственность, источающая желание и похоть. Антон ведет нас к той стороне здания, где один из людей Адриана стоит на страже перед парой величественных дверей лифта.
Когда мы идем к нему, он нажимает кнопку лифта, удерживая двери открытыми для нас, и мы входим внутрь. Антон прижимает большой палец к сканеру, и мы поднимаемся.
— Это фантастика, — бормочу я. Антон усмехается.
— Он ведет прямо к пентхаусу, — объясняет Адриан. — Таким образом, мне не придется ходить по полу казино.
Его нельзя винить. Имя Волкова известно во всем Вегасе. Это вызывает одновременно интригу и страх у тех, кто его слышит. Двери открываются, и меня уносят в море богатства. Все внешние стены представляют собой не что иное, как окна от пола до потолка, из которых открывается вид на волну огней, исходящую из Лас-Вегас-Стрип. Оранжевые кожаные диваны и черные кресла стратегически расположены перед окнами, обеспечивая оптимальный вид на город.
Он так отличается от дома. Это уютнее и менее кричаще. В этом есть удобная простота, которая заставляет меня задуматься, какое место он предпочитает больше. Прогуливаясь по пентхаусу, он не утруждает себя экскурсией, а ведет меня прямо в спальню, где аккуратно укладывает меня на огромное пуховое одеяло, так что мои ноги свисают с края.
— Мне жаль насчет дома, — шепчу я с сожалением. — Я знаю, что это было в твоей семье с тех пор, как твой отец приехал в Америку.
Адриан пожимает плечами, помогая мне снять туфли.
— Дома можно переделать.
Он встает и идет в ванную. Я слышу, как течет вода, и когда он возвращается, он держит белую ткань.
— Тебя не восстановишь.
— Ну, по крайней мере, тебя не заставили бы жениться на мне, — шучу я, чтобы поднять настроение, пока он моет мои больные ноги. Он прекращает свои услуги и смотрит на меня, его лицо мрачное и серьезное.
— Не говори так, — его голос — нежное шепот, который противоречит дикому выражению его лица. Когда он смотрит на меня так, будто я для него что-то особенное, мои эмоции зашкаливают,
Как будто я центр его мира.
Как будто я имею значение. В этот момент я не чувствую себя одноразовой. Я не чувствую себя пешкой, которую можно легко отбросить в сторону, когда она будет использована. На меня смотрит не Адриан, а Адрик, загадочный мальчик, в которого я влюбилась много лет назад.
Руки Адриана обнимают меня и нежно притягивают к своей груди. На этот раз я не борюсь ни с ним, ни с притяжением между нами. Я закусываю нижнюю губу, пытаясь сдержать рыдания. Борюсь за восстановление контроля, но это бесполезно. Травма от сегодняшних событий, казалось, усугубила все, что произошло после той роковой ночи.
— Пойдем, — нежно подзывает он меня. — Давай тебя помоем.
Я усмехаюсь, глядя на свое покрытое сажей и грязью тело.
— Что? — дразню я. — Курить кинк не твой конёк?
Он одаривает меня мегаваттной улыбкой.
— Мне нравятся любые извращения, которые тебе нравятся, детка, — он облизывает губы. — Я возьму тебя прямо здесь и прямо сейчас, если ты этого хочешь.
Будь по-прежнему моим бьющимся сердцем.
Вся кровь моего тела приливает к сердцу.
Бросив тряпку на пол, Адриан встает и тянет меня за собой. Его руки ласкают мою задницу, массируя плоть, прежде чем поднять меня в свои объятия. Мои ноги автоматически обхватывают его мускулистую талию. От него пахнет дымом, потом и нотками сандалового дерева. Это успокаивает, и я вдыхаю его, пока он несет меня в ванную. В его объятиях я могу забыть обо всем. Каждое недоброе прикосновение. Каждое злое слово.
Я знаю, это не значит, что он изменился. Тигр не может менять свои полосы, и я этого не жду. Он всегда будет боссом мафии, и что бы ни случилось, что сделало его таким, оно не исчезнет в одночасье. Я помню, что сказала мне Светлана. Что независимо от нашего непростого старта, он будет относиться ко мне с уважением, которого заслуживает его жена. Это то, что он делает сейчас? Он обращается со мной так, потому что внезапно дал мне титул своей жены или потому, что он действительно заботится обо мне?
Что происходит, когда я не соглашусь или когда я ему надоем? Будет ли он снова искать утешения у кого-то вроде Селии? Надо мной будут смеяться? Адриан нехороший человек. Он убийца. Король, чья империя построена на крови. Означает ли это, что он не будет хорошим мужем?
Думаю только время покажет.
— Что ты узнал от снайпера? — спрашиваю я. — Он тебе что-нибудь сказал?
Когда мы доходим до ванной, Адриан ставит меня на ноги. Кафельный пол холодит мою разогретую плоть. Он молча набирает воду в ванне, погружая в нее пальцы, чтобы убедиться, что она не слишком горячая и не слишком холодная. По какой-то причине этот маленький шаг запал мне в душу. Это такая простая вещь, но у меня наворачиваются слезы.