Жестокие намерения
Шрифт:
— А ты знаешь? — Насмехается его отец. Это все равно что слушать шахматную партию по радио. Я не могу представить себе фигуры, но знаю, что они движутся друг вокруг друга с рассчитанной точностью. — Что, если все это только для того, чтобы смочить мой член?
— Тогда ты не тот человек, за которого я тебя принимал. Но, думаю, мне следовало догадаться, что ты не тот человек, за которого я тебя принимал, когда ты бросил маму ради надувной блондинистой куклы.
Я знаю, что Ксавьер не любит мою мать; он дал это предельно ясно понять. В своей свадебной
— Да, да, ты презираешь свою мачеху. Предсказуемо. Заткнись об этом. — Малкольм хлопает ладонями по столу, звук эхом отдается в диктофоне. — Я начинаю думать, что ты даже не хочешь Кей. Думаю, ты хочешь Кэрри. Если ты хочешь зарыть свой член в сиськи мачехи и кончить ей на лицо, это прекрасно. Просто скажи мне, когда и где, и я позабочусь о том, чтобы она была там. Ей даже не обязательно знать, что это ты. Если я завяжу ей глаза, она просто подумает, что это какая-то горячая сексуальная игра.
Наступает короткая пауза, и Малкольм начинает жестоко смеяться.
— Думаешь, она имеет значение, Ксав? Думаешь, Кей важна? Думаешь, хоть одна из этих женщин имеет для меня значение? — Волосы у меня на затылке встают дыбом. — Твой дед всю свою жизнь был женат на одной и той же женщине, но если ты застанешь его в загородном клубе во вторник днем, он будет рассказывать истории о девушке из гольф клуба, которая отсосала ему на 7 лунке. Женщины — расходный материал, Ксавьер. Твоя мать думала, что у нее есть какая-то власть надо мной, потому что мы были вместе двадцать лет, но я показал ей. И если Кэрри когда-нибудь вознесет себя на пьедестал, думая, что ее невозможно заменить, я сделаю с ней то же самое.
Я слышу шорох, но не могу понять, что происходит. Затем, несколько секунд спустя, Малкольм продолжает.
— Прекрати пытаться защитить Кей, и я оставлю ее в покое.
— В этом нет никакого смысла, — рычит Ксавьер.
— Ты прав. Никакого смысла. Потому что я буду преследовать ее до тех пор, пока она больше не сможет отбиваться от меня. И когда ты не появишься в моем офисе или не позвонишь мне, чтобы проверить, как дела, я буду знать, что это потому, что ты отказался от роли однолюба одной киски. И я оставлю ее в покое. В любом случае, погоня — лучшая часть.
Ксавьер фыркает.
— Значит, я должен позволить тебе трахнуть твою падчерицу, чтобы держать тебя подальше от нее?
Смех его отца глубокий, почти маниакальный.
— Ты думаешь, напоминание мне о наших отношениях удержит меня от желания увидеть пятна ее помады на моем члене? Тебя это остановило?
На этот раз наступает долгая пауза, и мне приходится проверить диктофон, чтобы убедиться, что он все еще играет. Сердце колотится в груди, и мой Fitbit6 показывает,
— Ты — Маккейд, сынок, так веди себя соответственно.
Диктофон с воем останавливается, и последние слова на пленке эхом отдаются в моей голове. Я натягиваю кардиган, пытаясь согреть свое тело. Несмотря на то что в этом офисе я должна чувствовать себя в безопасности, по спине пробегает холодок. В воздухе витает ощущение страха, и я не могу избавиться от него.
— Кей? — Сара, одна из помощниц Малкольма по правовым вопросам, машет рукой у меня перед лицом, отрывая меня от моей предполагаемой работы.
Я вытаскиваю наушники из ушей и слабо улыбаюсь.
— Привет. Да, извини, Сара. Тебе что-то нужно?
Она качает головой.
— Не мне. Малкольму. Он хочет тебя видеть.
Мое тело кажется тяжелым и онемевшим. Я пытаюсь пошевелиться, но конечности отказываются повиноваться моим командам. Каждый дюйм моего тела хочет остаться на месте.
Сара недоуменно поднимает бровь.
— Э-э, думаю, он имел в виду сейчас, Кей.
— Да, конечно, — отвечаю я, но в ответ слышу незнакомый глухой голос. Я встаю, и стены вокруг меня на мгновение пульсируют, прежде чем успокоиться. — Я сейчас пойду к нему. — В горле пересохло и все сжалось от едкого привкуса поднимающейся желчи. Держи себя в руках, Кей, говорю я себе.
Вся надежда испаряется; я чувствую себя так, будто иду на казнь.
Глава 30
Кей
Я трижды стучу в дверь Малкольма, и он грубо говорит мне заходить. Сегодня в офисе дюжина сотрудников. Адвокаты, помощники юристов и другие секретари разбросаны по всему третьему этажу. Я считаю каждого из них будущими свидетелями, когда захожу внутрь.
— Закрой дверь. — Командует Малкольм, не отрывая взгляда от бумаг.
Шторы на окнах Малкольма задернуты. С закрытой дверью мы отрезаны от мужчин и женщин за стенами.
— Сара сказала, что ты хотел меня видеть, — нервно улыбаюсь я.
Он отрывается от работы и постукивает ручкой по столу. Должно быть, он почистил его с тех пор, как я была здесь в среду, потому что он блестит и нет запаха рвоты.
— Ты сегодня чувствуешь себя лучше? — Я быстро киваю. — Как продвигаются мои записи четверга?
— Довольно неплохо, — бормочу я. — Я только что закончила первую запись. Скоро все будет готово.
Ручка звякает, когда он роняет ее на стол. Малкольм встает на ноги и нависает надо мной. Он производит впечатление человека, такого же устрашающего, как и его сын.
— Если ты дослушала первую запись до конца, то знаешь, что Ксавьер появился в четверг днем по твоему поручению, — говорит он с акульей улыбкой — очень хищной.
К вечеру среды меня перестало тошнить, но я чувствую, что внезапный рецидив подкрадывается ко мне. Малкольм знал, что было на записи; он знал, что я услышу.
— Я не просила его делать это, клянусь.
Выражение лица Малкольма становится жестче, когда он скрещивает руки на груди.
— Тогда почему он был здесь? — требует он, его голос становится жестким. Он внимательно изучает меня своими проницательными глазами, ожидая ответа.