Жестокий 2. Тебе не сбежать
Шрифт:
Спустив курок, двинулся к ней, лежащей на земле и стонущей от страха. Улыбнулся. Дура подумала, он её ранил. А он лишь под ноги выстрелил, подняв пыль. Жаль ведь портить такую шкурку.
– Доброе утро, красивая, как спалось в подвале? Вышла на пробежку? – дёрнул её вверх так сильно, что у девки едва голова не отвалилась.
– Больно… Больно очень. Нога… - заскулила та, а Басаев бросил короткий взгляд вниз, чтобы убедиться, что всё-таки не ранил.
– Не ной, ушиб просто.
– Но… Ты же выстрелил в меня! – посмотрела на ноги и сразу же на него. – Нет. Не в меня.
–
Девка дёрнулась назад, на что он закатил глаза. Идиотка. Совсем без башки эта баба. Может её и правда разок выпороть кнутом? Или на цепь посадить, как суку?
Хотя… Нет. Пусть трепыхается. Ему по кайфу наблюдать. Аппетит скорее нагуляет. Тем слаще будет её драть.
– Нет! Не трогай Егора! Слышишь, ты… - она бросилась на Имрана с кулаками и он уже было поднял руку, чтобы всечь ей, но в этот момент что-то помешало. Наверное, тот самый её взгляд. Затравленный, испуганный, но с вызовом. Машка такой же была. Сколько раз он хотел закрыть ей рот затрещиной и никак не поднималась рука. И копия вдруг стала его раздражать. Она не Машка. Она просто дырка. И плевать на неё и её сраные чувства.
– Закрой свою пасть и иди вперёд, пока я твоему хахалю у тебя на глазах шею не свернул! – разозлило и то, что дрянь спелась с Мирным, который раньше, его, Басаева, как огня боялся. И вряд ли что-то изменилось с тех пор. Но ведь предал, сука. Боялся, дрожал, а предал. Булат тот вообще своей жизнью ради неё рискнул.
Что такого в этой бабе, что все мужики по ней с ума сходят? Что такого в ней, что он не может от неё избавиться? Впервые в жизни нарушил свои планы из-за бабы. И очень зря. Месть Имрана Басаева должна свершиться, чего бы это не стоило ему или ей.
Позади слышались возня и ругань, охрана скручивала Мирного. Девка то и дело рвалась, чтобы посмотреть и Имран, в конце концов, не выдержав, схватил её за волосы, рывком развернул лицом к безопасникам, тащущим Мирного в подвал.
– Гляди, красивая, что ты сделала. Теперь его жизнь на твоей совести. Потому что я не прощаю предательства и об этом тебе говорил. А ты его так подставила. Видишь, как плохо ты поступила. Это ты убила Егора.
Она заревела, качнула головой.
– Не я… Ты можешь этого не делать. Ведь можешь же? Не нужно быть таким жестоким. Он просто хотел помочь мне.
– Он тронул то, что принадлежит мне. Это предательство и воровство. За это раньше руки отрубали. Да и сейчас подобная процедура кое-где практикуется. Например, у меня. Но не волнуйся. Ты всё увидишь своими глазами, - не без удовольствия произнёс последнюю фразу ей на ухо. – Рашид! В мою комнату её! – девка полетела в руки охранника, а Басаев направился к подвалу, где его уже ожидал предатель. – А теперь ты, Егорка. Вредитель долбанный.
ГЛАВА 9
Я очнулась от беспокойного сна, преисполненного кошмарных видений, и обернулась на дверь. Показалось… Кажется, я здесь уже сутки, хотя, скорее всего, прошло несколько часов. Бессонные ночи дают
Сейчас боюсь не за себя. Если бы Басаев хотел, он убил бы меня сразу, пристрелил бы там, во дворе, как собаку. Сейчас мне жутко до дрожи от мысли, что он, и правда, убьёт Егора. Я боюсь, что откроется дверь и он войдёт сюда. Чтобы сказать, что всё кончено. Чтобы посмотреть мне в глаза и насладиться моей болью.
Я уже достаточно изучила Имрана. Ему доставляет удовольствие причинять мне боль, мучить, истязать. Это для него желаннее идиотской мести брату. И теперь я понимаю, что Булат, по сравнению с Имраном, был не самым большим злом.
Но всё ещё верю, что Басаев не такой. Что он пощадит Егора, ведь тот служил ему не один год и, скорее всего, они доверяли друг другу. Это позже я узнаю, что жестокая тварь Басаев не доверяет даже самому себе.
А когда дверь всё-таки открылась, я сжалась в комок в кресле, где ожидала его прихода. Устремила взгляд на Имрана и похолодела изнутри. Костяшки его рук содраны и кровоточат, словно он несколько часов бил ими стену. Или не стену…
Егор. Что же от него осталось там, после такого-то?..
А глаза Вайнаха горят адовым огнём. Словно у зверя, почуявшего кровь и не насытившегося одной жертвой. Ему нужно больше.
– Что с ним? – произношу еле слышно. Я не хочу знать, не хочу… Зачем спросила? А он будто только этого и ждал. Криво скалится, вытирает со лба пот тыльной стороной ладони и наступает на меня.
Рывок и я вишу в воздухе, а его пальцы сжимают мою шею. Хватаюсь за его запястье, впиваюсь в него ногтями и хриплю, пытаясь вырваться или хотя бы ослабить хватку этого урода, но он лишь жадно облизывается и опускает взгляд на мои губы.
– Заводишь, сука. Одним своим взглядом заводишь меня. Отъебать тебя, что ли? – о нет, не я завожу… Его заводит кровь и страх. Побои и пытки. А теперь чёрная душонка подонка требует продолжения банкета.
– А может, ты просто садист?
– произношу на последнем дыхании, потому что темнеет в глазах.
– Не исключено, - шепчет с ухмылкой и лижет мою щеку, как голодный хищник. Кажется, вот-вот вцепится мне в глотку клыками.
– Теперь понятно, почему ты убил Егора. Ведь издеваться над слабой, беззащитной женщиной куда приятней. И отдача не прилетит, - издевательская усмешка - последнее, на что меня хватает. Слабну, обмякаю в его руках, но отрубиться он мне не позволяет. Хлопает по щекам, стальной зажим на шее ослабевает.
– Нет. Смотри на меня. Хочу видеть твои глаза, маленькая сука, - а затем набрасывается на мой рот и я слышу, как трещит ткань, так нетерпеливо он сдирает с меня измазанный подвальной пылью, землёй и травой халат.
– Я хочу, чтобы ты смотрела на меня, - швыряет меня на кровать, зажимает своими коленями мои, словно тисками, и ложится сверху.
– Смотри, сказал, женщина!
– он вне себя от похоти, что очень чётко ощущаю животом, куда тычется его член. Пока ещё сквозь штаны...
– Нет, - хнычу беспомощно, силясь увернуться, но Басаев ловит меня за щёки, фиксируя лицо.