Жестокий лес
Шрифт:
— Считаете, что действительно Гришка Жмудь? — спросил его Филипп.
Бутурлак неопределенно хмыкнул, сказал, что ничего не считает, но никогда не следует относиться к таким фактам легко мысленно.
Андрей заметил, что Бутурлак глянул на часы — наверно, не хотел обижать их, но не мог и засиживаться, — и отодвинул недопитую чашку.
Они проводили Владимира Гавриловича до трамвайной остановки, и Андрей еще раз вспомнил, как садился в трамвай парень в голубой рубашке.
Штех внимательно посмотрел на высокого, светловолосого молодого человека в голубой рубашке, подошедшего к нему.
— Простите, вы ошиблись… — Ответил так, как было условлено. — Моя фамилия Коструб.
Парень переложил из руки в руку газету, ничуть не смутившись под испытывающим взглядом Штеха. Это понравилось эмиссару.
— Подожди меня возле собора, — сказал Штех и, не оглядываясь, направился к большой иконе святого Николая.
Поставил свечку — не потому, что верил в бога, давно уже привык верить лишь своему разуму, интуиции и сообразительности, просто в глубине души был суеверен. В конце концов, почему не поставить свечку? Что такое свечка? Тьфу, копеечное дело. А вдруг поможет?
Штех перекрестился, постоял немного, проникаясь молчаливой торжественностью храма. Людей в эти предвечерние часы было еще мало, пахло ладаном. Этот запах всегда нравился Штеху, возвышал и будто обновлял его.
Гришка стоял недалеко от входа, возле чугунной ограды сада митрополита. Штех сделал ему знак, чтобы шел за ним, и направился вниз, к парку Костюшко. Здесь, в боковой тенистой аллее, найдя свободную скамейку, он сел и поманил к себе Гришку.
Штех сказал, что знал Тришкиного дядьку и уважал его, что Григорий должен отомстить Советам за его гибель, а что сам Штех — функционер Центрального провода (на всякий случай Штех не сказал, что занимает положение намного более высокое) и прибыл сюда, чтобы передать Гришке приказ центра.
— Так вы оттуда? — Гришка выпрямился на скамье. Казалось, еще секунда — вскочит и станет смирно.
— Оттуда. И если ты не глупый, должен понимать, какая это честь — выполнять мои задания.
У Гришки даже просветлело лицо: он слышал, что такое приказы Центрального провода — их выполняют лишь самые достойные.
— Надеюсь, что смогу быть полезным, — отчеканил он, сжав кулаки.
— Расскажи, что делал после гибели дядьки.
— Дядька хотел взять Острожаны, наше родное село, у него там был какой-то свой интерес, но нас встретили огнем. Только мне удалось спастись. Добрался в Броды — это подо Львовом. Там жила моя тетка — сестра матери. Сын у нее погиб, мой двоюродный брат Алексей Иванцов. В лесу на мину напоролся. Говорят, ничего не осталось. А тут приехал я… Похож на Алексея, тетка и говорит: “Будешь сыном, о смерти Алексея в загс не сообщали…” Документы взял и сделался Алексеем Иванцовым. А тетка, чтобы никто не узнал об этом, переехала со мной в Бибрку. Представил справку, что отец погиб на фронте, и это правда: муж тетки был в Красной Армии и погиб за Советы. Закончил во Львове ремесленное училище, а потом поступил на завод. Место в общежитии дали…
Штех выдержал паузу, положил доверчиво руку Гришке на плечо — знал, какое это впечатление на него произведет, сказал весомо, глядя парню прямо в глаза:
— Ты должен сделать вклад в наше дело, в этом твое высокое предназначение.
— Да, — ответил Гришка, даже не зная, о чем идет речь. Готов был выполнить все, что скажут.
Но Штех спросил его о чем-то совсем прозаичном:
— Знаешь вашего директора Стефана Висловского?
— Да кто же его не знает?
Гришка представил себе седого, низкорослого мужчину, худого, подвижного, с умными глазами. Ему приходилось слушать директора на собраниях — на трибуне он становился как-то выше, находил какие-то особые слова.
— Говорят, он авторитетен в городе?
— Да, — ответил Гришка уверенно. — Завод большой, Висловского все знают.
— Нужно убрать его! — Штех посмотрел на Гришку внимательно.
Гришка сразу понял, о чем он.
— Убить? — спросил.
— Сможешь?
— Почему нет? Они убили моих родителей и дядьку. Должен отомстить!
— Держи! — Штех вынул из внутреннего кармана пиджака офицерский вальтер.
— Где вас найти?
— Нигде, — ответил жестко Штех. — Явок не будет. Если провалишься, выпутывайся сам. В крайнем случае пересидишь где-нибудь до холодов. Пока здесь успокоятся. Затем позвонишь отцу Иосифу, он скажет, что делать.
— Все?
— Нет. В доме Висловского оставишь записку, — протянул листок. — Перепишешь печатными буквами. — И добавил угрожающе: — Учти, мы не спустим с тебя глаз. Знаешь, что бывает с теми, кто обманывает нас?
Гришка злорадно усмехнулся:
— Пусть господин функционер не беспокоится, этому Висловскому уже не ходить по земле.
Сегодня Висловский проснулся поздно, солнце уже поднялось над деревьями. Воскресенье, и можно немного расслабиться. Он встал с постели, выглянул в окно — осень, но деревья совсем зеленые.
Скрипнули двери, в комнату заглянула сестра Зеня.
— Закрой за мной, Стефан, — попросила. — Я тороплюсь на рынок.
Висловский пожал плечами: Зеня ужасно боится воров, на дверях у них два самых лучших английских замка, но Зеня велела приделать еще стальную цепочку, и прежде чем впустить посетителя, внимательно осматривала его и даже расспрашивала: кто и зачем?
— Я закрою, иди, — пообещал Стефан Федорович.
Но Зеня все еще стояла в дверях. Висловский сдался и спустился за ней на первый этаж, щелкнул двумя замками и набросил цепочку.
Здесь же, на первом этаже, был его кабинет. Он зашел в кабинет, сел за стол и углубился в работу. Завтракать решил вместе с сестрой, когда она вернется с рынка.
Неожиданно в передней раздался звонок.
Стефан Федорович недовольно оторвался от дела и, вздохнув, пошел открывать двери.
Щелкнули замки, зазвенела цепочка. Директор вопросительно уставился на юношу с дешевенькой картонной папкой под мышкой, неловко переступавшего с ноги на ногу.
Юноша смотрел на него так просительно и растерянно, что он мягко спросил:
— Чем могу быть полезен?
— Рацпредложение у меня, — сказал Гришка, — хотел бы с вами посоветоваться.
— У меня есть часы приема.
— Но у меня такое важное дело, что ждать еще неделю…
Директор посмотрел на Гришку с интересом, отступил, пропуская в переднюю.
— Прошу в кабинет, — сказал совсем доброжелательно. — Как ваша фамилия?
— Иванцов. — Гришка не скрывал себя, ибо все равно отступления не было.
— Прошу вас, товарищ Иванцов, проходите. Что там у вас?