Жестокий маскарад (сборник)
Шрифт:
Вот тебе и спокойный вечер…
Внешне её поведение ничуть не изменилось. Она по-прежнему неторопливо шла по улице — обычная московская бабулька с авоськой, потёртой дамской сумочкой и старомодным зонтиком. Немногие прохожие отмечали молодую целеустремлённость и упругость шага, но не задумывались об этом. Проходя мимо кондитерской, она сделала вид, что колеблется, не зайти ли. Белоснежка действительно собиралась перед тем, как отправиться домой, посидеть, попивая ароматный юннаньский чай с марципановым пирожным. Но куда уж теперь… Однако противник должен пребывать в неуверенности.
Она
Мария Николаевна усилием воли отбросила все посторонние мысли и сосредоточилась только на необходимости выжить. Она всегда делала так, и только поэтому достигла своих лет. И намеревалась пожить ещё.
Она отвернулась от кондитерской и решительно зашагала к своему дому, стоящему в глубине квартала новостроек. Ситуация сгущалась. Тренированным взглядом Белоснежка видела трёх подозрительных типов, делающих вид, что распивают водку у гаражей, мамашу с коляской, в которой, судя по тому, как она её везла, никого не было, развалившегося на скамейке юнца с недобрым взглядом.
В подъезд ей было соваться нельзя — навалятся и задавят числом. Прямо здесь, во дворах, нападать не станут — ещё слишком много посторонних, такого количества свидетелей операции Клаба не переносят. Да и сама она ни за что не стала бы затевать пальбу в мирном дворе, среди играющих детей и сплетничающих на лавочках старушек. Но не ходить же ей по этим дворам кругами…
Она уже подходила к своему подъезду — крайнему. Дальше был угол дома, за которым строился другой такой же. Мария Николаевна быстро прошла мимо подъезда и завернула за угол. Держи противника в неуверенности…
С одной стороны была глухая стена дома, с другой — разросшиеся кусты акации укрывали наставницу полностью. С сожалением она выбросила под кусты авоську — очень любила вишни. Обеими руками взяла старенький, как она сама, зонтик. Через несколько секунд послышались быстрые шаги и сбившееся дыхание — преследователь рванулся за объектом, столь неожиданно поломавшим обычный маршрут. Чего он от неё не ожидал, так это подножки, от которой упал ничком. Упал уже мёртвым — острый клинок глубоко вонзился в затылок. Только тут Белоснежка увидела, что это та самая псевдо-мамаша.
Старшая наставница выдернула клинок, вновь спрятала его в зонтике, вытащила из сумочки громоздкий наган с глушителем и выстрелила в лицо первого показавшегося из-за угла преследователя. Остальные не спешили бросаться под выстрелы. Старушка быстро пошла к строительной площадке, успев скрыться среди хаоса кирпичных груд, ржавой арматуры и наполовину возведённых стен, прежде чем супостаты бросились за ней.
Они попытались проникнуть в недостроенный дом через как можно большее число входов, но прежде, чем сделали это, раздался резкий лязг, свист пули и ещё один клабер свалился, кашляя кровью. Дело пошло всерьёз.
Это была долгая, утомительная и смертельно опасная игра в прятки среди ведущих в никуда проёмов, обрывающихся на половине лестниц и тёмных переходов, заваленных строительным мусором. Ещё лет тридцать назад Белоснежке бы это понравилось, но даже такое тренированное тело, как у неё, в старости отказывает и требует покоя.
Она думала это, сжимая удавку на шее неосторожно оторвавшегося от своих клабера — давешнего неприятного юнца со скамейки. Тот бился ногами, хрипел, но Белоснежка крепко держала проволоку и ослабила, только почувствовав знакомый запах опорожнённого мочевого пузыря, означающий смерть. Подняла уроненную покойным Беретту 92, с глушителем, разумеется. Хорошо, пятнадцать патронов. Впрочем, нет, в этой осталось двенадцать. А в нагане всего три. Она очередной раз ругнула себя за непредусмотрительность — запасных патронов для револьвера в её сумочке не было. Пожилые дамы такие рассеянные…
Белоснежка выстрелила в появившегося в конце перехода противника, и тут же быстро ушла от ответного огня за угол. В общем-то, тут всё и кончится — тупик. Ну что же, пожила она неплохо, было что вспомнить. Теперь можно и в рай. Если пустят. В этом она была не очень уверенна, но зато точно знала, что за неё отомстят — это было одно из основных правил Большой игры.
«Скорей бы уж», — промелькнуло в её голове. Она отчаянно, рывком вышла из-за угла и, стреляя с обеих рук, выпустила в неприятеля все оставшиеся пули. Как ни странно, ответная пальба её даже не задела, двое клаберов упали, остальные поспешили укрыться. Белоснежка вновь отступила за угол, сожалея, что не оставила один патрон — она носила в себе достаточно информации, чтобы заинтересовать заплечных дел мастеров Клаба. Вынув из зонтика кинжал, и сознавая, что ей просто не дадут им воспользоваться, приготовилась.
Из-за угла раздался непонятный шум, ругань и выстрелы бесшумного оружия. В тот же момент показался первый клабер и вскинул автомат. Белоснежка успела с облегчением понять, что её просто застрелят, а не возьмут в плен. Но враг почему-то стрелять не спешил. Он медленно опустил автомат, как будто ему стало совестно убивать бабушку, склонил голову на грудь, опустился на колени и тихо свалился на бок. Под ним быстро разливалась тёмная лужа.
— Марь Николавна, свои, не стреляйте!
Перед Белоснежкой возникла девичья фигура в спортивном костюме, первым делом вытащившая из спины клабера метательный нож. Когда она распрямилась, наставница разглядела смуглое лицо раскосой Манюни.
— Ты как здесь? — Белоснежка успела овладеть собой, но голос её всё равно чуть-чуть дрогнул.
— Тревога по Обители была, все старшие уровни сюда бросили, — почтительно ответила девица. Старшая наставница пользовалась среди послушниц непререкаемым авторитетом.
Выйдя в переход, они увидели артельных, стоявших над убитыми клаберами. Но не только клаберами. Лицо Белоснежки окаменело: остроязыкая Галка лежала, прошитая несколькими пулями — мёртвая. Отвернувшись, наставница вышла на улицу. Там командовал седой артельный сотник. При виде Батыря московского приказа он вытянулся во фрунт.
— Я же велела снять с меня охрану, — тихо сказала Белоснежка.
— Так точно, — сотник вытянулся ещё больше.
— Ну и?..