Жестокий наезд
Шрифт:
– А я и не грублю.
– Струге, у вас есть дело. Рассмотрите его – и точка! Что вам еще нужно?! – Голова покачалась, как маятник Фуко. – Знаете, что о вас в городе говорят?
– Я не знаю, что обо мне говорят. Расскажите.
Голова стала терять терпение.
– Струге, прекратите копать дело! Об этом просит Малыгин.
– Какой Малыгин? Старший или младший?
– Да, нам правильно о тебе рассказывали! Баран настоящий!!
«Девятка», гневно заржав всеми своими семьюдесятью пятью лошадиными силами, умчалась от моего подъезда.
Вот и поговорили. Значит, Малыгин просит... Хочет отправиться на зону – и шито-крыто?
Итак, я предупрежден.
– Что, Рольф, описался? Я тоже. Пошли домой...
– Александр Владимирович, извини, дорогой, если разбудил.
– Да чего там... – Я воочию вижу, как Земцов хлопает глазами для скорейшего пробуждения. – Я все равно вставать собирался. Сейчас Макс заехать должен.
Макс – это заместитель Земцова. Толковый молодой парень, приехавший в город из глухой деревни и оказавшийся к месту в УБОПе. Выходит, не у одного меня суббота – не выходной.
– Мне нужно установить одного разговорчивого гения. У меня есть лишь номер машины.
– Говори номер, Антон Павлович. Я через час отзвоню тебе на мобильный. Если смогу – помогу.
Я называю номер «девятки» и вешаю трубку. Последняя фраза Земцова была лишней. Он всегда ее произносит, оставляя себе зазор для отступления. Но никто в этот зазор не верит, это фикция.
Приготовив из яиц, молока и сыра некое подобие сицилийского омлета, я взял тарелку и вернулся в гостиную. Не знаю почему, но когда я в квартире один, то не могу есть в кухне. Там, наверное, сильнее чувствуется одиночество. Проглотив пару кусков, я поднес к губам чашку с чаем, и вдруг...
И вдруг мой взгляд уперся в блокнот, лежащий на столе. Совсем недавно я записывал туда адрес бедняги Зотова.
А рядом с ним – еще один.
«Антон Изварин. Станиславского, 102 – 4».
Зотов говорил, что Артем Малыгин приехал к нему уже после небольшого возлияния. Где-то по дороге выпил одну-две рюмку водки. С кем?
Антон Изварин. Я хотел еще раз позвонить Земцову, но почувствовал угрызения совести. Человек только поднялся с кровати, сейчас принимает душ или завтракает. Грузить его моими проблемами в тот момент, когда он собирается заняться проблемами собственными?.. Нехорошо.
Не знаю, не уверен в том, что это принесет какую-то пользу моему здоровью, но я встаю, смахиваю со стола книжку и направляюсь в прихожую.
– Рольф, остаешься за начальника милиции. Всех впускать и до моего прихода никого не выпускать.
Будучи уже одетым, беру трубку и звоню Сашиной сестре.
Жена приведет тещу на смотрины зятя к трем часам пополудни. Значит, до этого срока я свободен в своих поступках.
Все-таки хорошо, что я обновил гардероб. Сейчас меня не узнает даже моя секретарша. В прикиде от «Lee Cooper» я похож на молодого искателя приключений. Впрочем, не я один своими одеяниями навеваю на прохожих мысли о приключениях. Мимо меня пробежала девушка. Она совершает утреннюю пробежку, и на спине ее куртки фирменный слоган рекламной кампании шоколадных батончиков «Пикник». «Окунись в мир неизвестного». На улице темно, и мне приходит мысль, что если девушка не прекратит заниматься спортом в темное время суток, то окунется обязательно.
До дома Антона Изварина я дошел пешком минут за двадцать. Не спеша обдумывая вопросы, которые ему задам. При условии, что он окажется дома.
Обыкновенная типовая девятиэтажка, первый подъезд, четвертая квартира.
По привычке я бросил взгляд на дверь. Входная дверь – это визитная карточка хозяев. По ней можно многое определить. Эта дверь металлическая, выкрашенная коричневой краской. Щели между рамой и стенами аккуратно заделаны цементом, новенькая, блестящая цифра 4, дорогой итальянский замок с причудливо изогнутой ручкой, «глазок». Обнаружив под ногами чистый половичок (на первом-то этаже!), я ухмыльнулся.
Если тот, к кому я пришел в гости, и хозяин этой квартиры – одно и то же лицо, то психологический портрет Антона Изварина у меня готов. Педантичный молодой человек, ставящий мелочи во главу угла. Он имеет достаток в деньгах, так как покупает дорогие итальянские замки, хотя есть совершенно аналогичные китайские, в два раза дешевле. Ручаюсь, если у него в доме цветы, то он протирает их листья влажной тряпкой. У него дорогая обстановка, нет собаки, но обязательно есть сейф, в котором хранится ружье. Поскольку это добро нужно чем-то охранять. Вот такие выкладки я сделал за две секунды до того, как протянул руку к звонку. Такие звучат обычно, как в «Санта-Барбаре». Ди-и-инь – до-оннннн...
Но я так и не услышал звонка. Мой палец, уже уперевшись в кнопку, слегка дрогнул. Если быть логичным до конца, то можно быть уверенным в том, что человек, протирающий пыль с листьев домашней пальмы, вряд ли оставит дверь своей квартиры прикрытой. Я потянул ее на себя, она подалась мягко, даже не скрипнув, вторая дверь открылась так же легко и просто.
В квартире была тишина, и лишь свежий запах парфюмерии говорил о том, что она жилая. Жилая, но пустая. Двери словно приглашали меня войти. Я знал, что делать этого не следует, что нужно развернуться и немедленно уйти. Вся обстановка вокруг меня говорила, нет – требовала: «Струге, убирайся из этой квартиры как можно быстрее!..»
И я вошел.
Глава 6
– Есть кто дома?
Я говорил тихо, сотрясать воздух не было необходимости. В квартире стояла такая гробовая тишина, какой не бывает тихой июньской ночью на Терновском кладбище.
Я прикрыл двери и тут же поймал себя на липкой мысли. А если хозяин сейчас вышел выбрасывать в мусоропровод содержимое кухонного ведра? Но мысль исчезла сама собой. За то время, пока я находился у квартиры и теперь нахожусь внутри, можно дойти пешком до девятого этажа и вернуться обратно. Осторожно ступая, я прошел в квартиру. «Двушка», типовая, как и сам дом. Где кухня шесть квадратов, а туалет не совмещен с ванной комнатой.
Такой чистоты и порядка я не видел уже давно. В квартире витал дух благополучия, чистоплотности и дорогого одеколона.
Натянув перчатки, я поднял со столика паспорт в кожаной обложке. Опять же – в дорогой. Каждый предмет в этом жилище навязчиво дорог, как любая деталь под капотом «Порше».
Со страницы паспорта нового образца на меня смотрело умиротворенное лицо Антона Викторовича Изварина, семьдесят второго года рождения, уроженца города Франкфурт-на-Одере, Германия. Понятно, папа – бывший военный. Пролистнув еще несколько страниц, я убедился, что мой тезка холост и зарегистрирован по адресу, в котором я сейчас совершенно незаконным образом знакомлюсь с его документами. Закладкой на странице, где пустовали строки в графе «Дети», был билет банка США номиналом в двадцать долларов. Паспорт с инородным телом между страницами вернулся на свое место.