Жестокий поцелуй
Шрифт:
— Чем я могу вам помочь, мисс? — Ко мне подходит блондинка-продавец, молодая и новоиспеченная на вид. Хорошо, может быть, она не будет слишком настойчивой.
— Мне нужно платье для мероприятия, и я спешу, — быстро говорю я ей. На самом деле это не ложь, просто полуправда. — Эм… у вас есть мой размер вот этого короткого? — Я показываю на платье, висящее рядом с витриной на стене, короткое и черное, сшитое из обтягивающего материала с округлым вырезом горловины и одним длинным рукавом. Оно выглядит дерзко и сексуально, не так сильно, как прошлой ночью, но с подводкой и красными губами это может быть по-своему эффектно.
— Думаю да! — Блондинка улыбается мне, спеша к платью. — У нас есть… да! Размер 2. Ты хочешь его примерить или…
— Нет, я уверена, что это подойдет, — поспешно говорю я ей. — Ты можешь просто упаковать мне?
— Конечно. — Девушка выглядит необычайно довольной, и когда мы подходим к кассе, я понимаю почему, платье даже дороже, чем то, которое я украла вчера. Я протягиваю ей кредитную карточку моей матери с трепетом в животе, надеясь, что она не попросит удостоверение личности для такой крупной покупки, но она, кажется, так счастлива, что совершила такую крупную продажу, что не делает этого. Она просто аккуратно заворачивает платье в блестящую золотистую бумагу, кладет в пакет с жесткой ручкой и вручает его мне. — Хорошего дня! — щебечет она, и я заставляю себя улыбнуться, прежде чем поспешно выйти из магазина.
Как только я скрываюсь из виду, я вытаскиваю платье, запихиваю его в сумочку и выбрасываю пакет. Я едва успеваю вернуться в спа-салон до истечения пятнадцати минут и вижу, что моя мама ждет меня там с Еленой, выглядя раздраженной.
— Ну? — Ее голос напряженный и резкий для человека, который только что провел несколько часов на спа-процедурах. — Где твой кофе? И почему ты не принесла что-нибудь для нас с Еленой?
— Я споткнулась и пролила половину по дороге сюда, — быстро вру я. — А остальное я выпила. Извини, я подумала, что ты, возможно, не захочешь кофеин после спа-салона…
— Важна мысль, — сухо говорит она. — Но не бери в голову. Давайте зайдем в магазин по соседству, а потом перекусим, девочки.
Я очень хорошо осознаю, что платье лежит в моей сумке, когда мы идем в следующий магазин, но не так сильно, как в прошлый раз. На этот раз было легче, все казалось проще, и я знаю, что это не обязательно хорошо. Я знаю, что веду себя плохо, что то, как я себя веду, неправильно, но я не могу не восстать против этой мысли, настаивая в своем сознании на том, что то, как ведут себя все остальные, тоже неправильно. Чистить и прихорашивать меня, чтобы продать человеку, который больше всего выиграет от моего отца, неправильно. Относиться ко мне и моей сестре как к аксессуарам или куклам, которых нужно нарядить и выдать замуж, и манипулировать нашей жизнью — неправильно. Все это неправильно, и я говорю себе, что я просто делаю все, что в моих силах, просто пытаюсь добиться немного счастья и удовольствия, прежде чем все шансы на это будут упущены.
Я провела свою жизнь, делая то, чего от меня хотят все остальные. Это мой единственный шанс устроить свою собственную жизнь, и если для этого потребуется немного обмана, будь я проклята, если буду чувствовать себя плохо из-за этого. Единственные люди, которых мне вообще неприятно обманывать, это Елена и Найл, но я говорю себе, что это для их же блага. Елене не следует нести груз моей тайны, а Найлу лучше не сталкиваться с эмоциональными последствиями знания правды.
У меня такое чувство, что я считаю минуты до конца дня, пока снова не смогу улизнуть. Я едва могу усидеть на месте во время ужина, едва могу сосредоточиться на разговорах, происходящих вокруг меня за столом. Елена хочет поиграть в карты в гостиной после ужина, и я крупно проигрываю, совершая ошибку за ошибкой, потому что не могу сосредоточиться. Все, о чем я могу думать, это о том, чтобы снова увидеть Найла.
Я знаю, для этого есть подходящие слова: безрассудная страсть. Одержимость. Но действительно ли это имеет значение, если у всего этого есть конечная дата? Имеет ли значение, что я нелогично влюблена по уши, когда он уйдет, несмотря ни на что? Конечно, нет ничего плохого в том, чтобы впервые насладиться этими новыми ощущениями, твердо говорю я себе. У меня есть вся моя жизнь, чтобы быть такой женщиной, какой меня воспитывали. Я могу быть молодой, влюбленной и безрассудной… совсем ненадолго.
Как только я могу удалиться на ночь в свою комнату, я быстро одеваюсь, натягивая обтягивающее черное платье. Оно мне идеально подходит, и сегодня вечером я выбираю пару черных кожаных балеток вместо каблуков, помня о том, что мне придется идти пешком, пока я не смогу выйти на дорогу. Я наношу макияж в спешке, наношу подводку и губную помаду, взбиваю волосы, пока не удовлетворяюсь тем, что вижу в зеркале. А потом, пришло время снова проделать все те же действия, чтобы улизнуть тайком.
Как и прошлой ночью, мое сердце все время где-то в горле. Но, как и сегодня днем, мне становится легче. Я знаю, куда ступить, где спрятаться, места, куда охранники не заглянут. Я знаю, как рассчитать время для их смены. И к тому времени, когда я выхожу на дорогу и останавливаю машину, на этот раз пожилого джентльмена, который, похоже, не склонен задавать столько вопросов, сколько женщина прошлой ночью, я снова ощущаю, как меня захлестывает чувство ликующей свободы, смешанное со здоровой дозой адреналина от моего побега.
Когда я выхожу из машины на вымытый красным тротуар, а надо мной мерцает неон, я впервые испытываю легкое колебание. Что, если его там нет? Что, если там те неприятные мужчины? Что, если он уже встретил кого-то другого? Одного только образа того, как я захожу в бар и вижу его сидящим рядом с какой-то другой женщиной, почти достаточно, чтобы заставить меня обернуться и позвать кого-нибудь, чтобы он отвез меня обратно. Тем не менее, я делаю глубокий вдох и приказываю себе перестать быть смешной. Я помню, как он держал мои руки в своих, говорил мне, что это была хорошая ночь, а не прощание, и я вхожу в Сангре де Анхель.
Я вижу его сразу же, прежде чем он замечает меня, и мое сердце почти замирает в груди, трепеща от нетерпеливого, возбужденного сердцебиения. Он один, потягивает что-то похожее на двойную порцию текилы, как и в прошлый раз, как будто ждет меня. Идея захватывающая, и я иду к бару, гадая, сколько времени пройдет, прежде чем он меня увидит.
Я почти подхожу к нему, прежде чем он поднимает взгляд, и его глаза на мгновение расширяются от чего-то похожего на удивление, как будто он не ожидал меня увидеть. Я нервно улыбаюсь, чувствуя, как бабочки взлетают у меня в животе и проникают в кровь, мои руки дрожат, когда я вижу, как его оценивающий взгляд скользит по мне. Я вижу жар в его глазах, когда подхожу и встаю рядом с ним, то, как он выжидающе поворачивается ко мне, но прежде, чем я успеваю заказать у Мануэля выпить, Найл уже встает.
— Уже уходишь? — Заикаюсь я, пораженная тем, что он встает прежде, чем мы успеваем сказать друг другу хоть слово. — Я подумала, мы могли бы выпить…
— Да, выпить, это прекрасно, девочка. Но сейчас я бы не отказался от сигареты. Выйдешь со мной на улицу? — Его голос грубый, с резким акцентом, и дрожь пробегает у меня по спине. Я чувствую себя одновременно нервной и возбужденной, нервы звенят, когда я думаю о предстоящей ночи, и я следую за ним, когда его сильная рука скользит по сгибу моей руки. Он ведет меня к задней двери, в холодную ночь пустыни. Я улавливаю запах его одеколона и теплой кожи его куртки, когда он прислоняется к каменной стене, закуривая сигарету в темноте.