Жестокий поцелуй
Шрифт:
— А потом? — Подталкивает Габриэла, когда слова затихают, и я подавляю стон.
— Старший брат свалил после семейных разногласий. Бесследно исчез, и она на какое-то время стала свободной женщиной. В детстве она всегда была немного своевольной, но колледж изменил ее. Это поведение принцессы превратилось во что-то упрямое, откровенное… волевое. Я нашел это привлекательным, так что… — Я пожимаю плечами, осушая свой бокал вина. — Она бросила мне вызов. Заставила меня захотеть стать лучше, чтобы она тоже увидела меня по-другому. Но потом ее отец устроил брак с младшим братом того, кто съебал, и на этом все закончилось. — Я наливаю еще вина в свой бокал и в бокал Габриэлы, стараясь не встречаться с ней взглядом.
— И тогда у вас начался роман?
— Нет. — Я качаю головой. — Младший брат встретил другую и женился на ней вопреки желанию семьи. Оставил Сиршу ни с чем, и в итоге она вернулась к старшему брату. Это долгая история, но они с отцом нашли его, разработали план, как вернуть его домой и заставить заявить права на наследство. Я последовал за ними туда из-за моей дружбы с младшим, и да поможет мне чертов бог, я все еще хотел ее. Я подумал, что, может быть, мне удастся убедить ее не выходить за него замуж. Когда это не сработало, я был достаточно глуп и не в своем уме, чтобы подумать о том, чтобы принять то, что она еще предлагала, желание и, возможно, любовь в конечном итоге, но не настоящее партнерство. — Я делаю еще один большой глоток вина, чувствуя на себе взгляд Габриэлы. — Я думал, что со мной все в порядке, когда я на стороне, но оказалось, что это не так. После этого ни хрена не вышло, как ты можешь догадаться. Он всегда был ее, первым. Теперь она беременна его ребенком, и…
— Тебе нужен был отпуск вдали от всего этого.
Сочувствие в тоне Габриэлы поражает меня.
— Да, примерно так, — соглашаюсь я. — Немного пространства, чтобы прийти в себя после всего этого.
Интересно, собирается ли она спросить, какую роль она сыграла в том, что я преодолел все это, будет ли ревность, но, к моему удивлению, она этого не делает.
— Что заставило тебя понять, что тебе это не нравится? — Вместо этого мягко спрашивает она, протягивая руку, чтобы коснуться моей руки. — Что ты хотел большего?
— Случился пожар. — Я откидываю стакан, подавляя дрожь, когда вспоминаю тот день, дым и жару, страх, который мы все испытывали. — Я и несколько коллег попали в ловушку. В моей жизни было несколько опасных моментов, но этот, я думаю, это был первый раз, когда я по-настоящему, по-настоящему подумал, что умру. Я думал, что это все. И когда я подумал о том, что я хотел сказать, кому я хотел это сказать, прежде чем я в буквальном смысле сгорел дотла, сказать Сирше, что я люблю ее, было первым и единственным в этом списке.
— Ой. — Голос Габриэлы мягок, когда она шепчет это слово. — И она не почувствовала этого в ответ?
— Не тогда. Может быть, со временем, но ее муж тоже оказался в ловушке в том пожаре, и ее отец. Когда она прибыла на место происшествия, то направилась прямо к ним. Она не могла прийти посмотреть, все ли со мной в порядке, потому что нам не суждено было иметь ничего общего друг с другом. И это просто по-настоящему прояснило для меня, какой приоритет был бы у меня в ее жизни, если бы я остался, навсегда. Как я продолжал бы любить ее, желая того, чего у меня не было, в то время как она переступала черту между нами.
Я слышу горечь в своем голосе, сожаление, и мне ненавистно, что Габриэла тоже это слышит. Но она попросила рассказать историю, и я изложил ее так кратко, как только смог.
— Если бы я думала, что погибну при пожаре, я бы захотела позвонить своей сестре, — тихо говорит Габриэла. — Я никогда не знала, каково это, иметь романтическую любовь, подобную той, о которой ты говоришь. Но моя сестра и я… что ж, если и есть что-то более близкое, чем сестры или лучшие подруги, то это мы. Она — вторая половина меня. Вот почему я остаюсь так близка со своей семьей, даже несмотря на то, что с ними иногда бывает трудно. — Она выдыхает, делая глоток вина. — Я никогда не смогла бы оставить ее позади.
На мгновение воцаряется тишина, густая и тягостная, пока мы сидим на одеяле, плечо Габриэлы касается моего. Облако, закрывшее луну, снова сдвигается, позволяя свету осветить ночь, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть очертания ее совершенного лица.
— Я привел тебя сюда не для того, чтобы говорить обо всем этом грустном дерьме, — грубо говорю я ей, проводя большим пальцем по тыльной стороне ее ладони.
— Зачем ты меня сюда привел? — Ее голос мгновенно становится легким, дразнящим, и это ощущается как глоток свежего воздуха, очищающий мою голову от всей паутины воспоминаний.
— За этим, — честно говорю я ей, протягивая свободную руку к ее лицу. Я прижимаю ладонь к ее щеке, поворачивая ее губы к своим, и нежно провожу своим ртом по ее губам. На вкус она как вино, ее язык сладок от него, и я провожу кончиком своего по ее нижней губе. Она ахает, когда я делаю это, звук доносится прямо до моего члена, и он мгновенно твердеет.
— Найл… — выдыхает она мое имя, наклоняясь для поцелуя, положив руку мне на бедро, чтобы успокоиться. Момент идеален, только мы вдвоем здесь, на просторах пустыни, никто не видит и не мешает, полная луна над нами и ночная тишина заставляют меня чувствовать себя так, словно сегодня ночью наступил конец света, и остались только мы двое.
— Но не только ради этого, — бормочу я, отстраняясь, когда ее язык скользит по моим губам, прежде чем поцелуй становится глубже, и я теряю из виду, куда я планировал отправиться этой ночью. — Я хотел подарить тебе это.
Я достаю коробку из кармана куртки и вижу, как ее глаза расширяются от шока.
— Найл, я…
— Ничего особенного, — быстро предупреждаю я ее. — Просто кое-что увидел и подумал о тебе. Прости, если это слишком. Я только увидел это, и я…
Она секунду колеблется, когда я протягиваю коробку, и на мгновение мне кажется, что она собирается отказаться. Эта мысль ощущается как колющее ощущение в моей груди, причиняющее боль сильнее, чем следовало бы, но у меня нет времени долго размышлять над этим. Габриэла берет коробку из моих рук, изящные пальчики касаются моей ладони, и я чувствую прилив желания, превосходящий то, что я должен был бы чувствовать. Еще секунда колебания, когда она идет открывать коробку, а затем поднимает крышку, и при этом у нее отвисает челюсть.
— Боже мой, Найл, оно прекрасно!
— Не так прекрасно, как ты, — честно говорю я ей. — Это немного, но…
— Немного? — Она качает головой, протягивая руку, чтобы достать ожерелье из коробки. — Оно просто потрясающие.
Я замечаю, как дрожат ее пальцы, когда она собирается застегнуть его на шее.
— Вот, позволь мне. — Я тянусь к задвижке, ловко защелкиваю ее, когда мои пальцы касаются затылка Габриэлы, и я слышу тихий вздох, который она издает.
— Я не могу поверить, что ты купил мне это. — Ее рука касается драгоценного камня, который находится чуть выше ее груди, поглаживая его кончиком пальца. — Это так заботливо…