Жестокий роман
Шрифт:
Я точно не сомкну глаз в подобных условиях. Но лучше его не злить.
Желание господина — закон для рабыни.
Заткнись. Подчиняйся. Все просто. Ты же умная девочка. Иначе зачем занималась диссертацией?
Я покорно пребываю в заданном положении. Вещь. Уже даже не животное. Игрушка. Кукла. Подстилка. Я и правда грею его здоровенный член. Послушно. С душой.
И слезы не стекают по щекам. И ком не забивается в горле. И запах секса не дурманит шальную голову.
Ну как так?! Что за безумие. Я хочу его. И
Тогда почему настолько близок мне его аромат? Колкий. Пронзающий насквозь. Ранящий. Почему так приятно и так спокойно в этих до ужаса сильных руках?
Я засыпаю. Практически сразу. Мирно. Просто уплываю. Утекаю вдаль.
Открыв глаза, затрудняюсь определить время суток. В комнате темно, однако это может быть и следствием плотно задернутых занавесок. Одно известно точно: Марата нет рядом. Его руки больше не сжимают мое тело. Во всяком случае — физически.
Осторожно поднимаюсь, ступаю на пол, ощущаю прохладу ламината. Продвигаюсь в уютном полумраке практически наощупь, добираюсь до окна, отдергиваю штору и тут же отскакиваю в сторону, зажмурившись от обилия света. Моргаю, привыкаю, старательно пытаюсь изучить пейзаж за стеклом. Довольно милая картина. Множество деревьев, очень ухоженный газон. Ничего угрожающего. Даже странно.
А чего я ожидала? Разверзшуюся бездну? Жерло вулкана?
Горько усмехаюсь.
Мой кошмар — моя личная проблема. Природе безразличны эти никчемные переживания. Солнечный день останется солнечным вне зависимости от моего настроения. И пусть под сердцем зреет штормовое предупреждение, на горизонте штиль, ни единого отклонения от нормы. То, что кажется персональным кругом ада, — плевок на фоне Вселенной.
Люди выдерживают гораздо худшие испытания.
Надо собраться и действовать, держать удар.
Я найду путь. Я выберусь. Я сбегу отсюда.
Только бы не рыдать. Только бы не впадать в отчаяние. Только бы не думать о матери, не представлять, как она сходит с ума от волнения.
Или мое исчезновение объяснили? Создали красивую легенду? Продумали целую историю?
Тошнота подкатывает к горлу.
Отодвигаю занавеску, позволяю свету проникнуть в комнату, наполнить пространство иллюзорным теплом.
Обнимаю себя руками. Холод пробирает до костей. Без преувеличения. Хотя неудивительно. Я же абсолютно голая.
Открываю шкаф, перебираю вешалки, попутно исследуя одежду Марата. Не слишком разнообразный гардероб. Куча дорогущих костюмов.
Выхватываю простую белую рубашку, набрасываю, верчусь перед зеркалом, пробую побороть нервную дрожь. Просторный наряд прикрывает колени. Скромно и в то же время развратно.
Мои волосы до сих пор влажные и жутко растрепанные, сбились в комок. Как их привести в порядок? Здесь нет щетки. Вероятно, хозяин мало заботится о женском комфорте.
Эта комната мужская. На все сто процентов. Напоминает ту, в которой я очнулась изначально. Однако тут шкаф заполнен. В остальном — ничем не отличается.
Застегиваю рубашку, приглаживаю спутанные локоны. Прихорашиваюсь как могу. Исключительно для самой себя.
Кажется, Марат приказал мне ходить голой. Кажется. Плевать. Отмахиваюсь от дурных предчувствий. Всегда можно притвориться, будто не услышала приказ или не поняла.
Но разве незнание закона освобождает от неминуемого наказания?
Сглатываю и поворачиваю дверную ручку. Механизм поддается. Легкий щелчок. Без труда отворяю, ступаю вперед. Из света во тьму. Опять. Жестокая ирония.
Я выхожу в коридор, опускаюсь по лестнице, пробую отмечать каждую мелочь. Вроде бы все выглядит безобидно. Вот только подозреваю отсюда трудно уйти без разрешения.
Камеры? Видеонаблюдение? Охрана? Датчики движения? Сигнализация?
Теряюсь в догадках.
Надо определить примерное местонахождение. Город. Страна. Хоть что-то. Помимо красивых деревьев и милой лужайки еще ничего не разглядела, но данных фактов не хватит для четкого ответа.
Такой большой дом. Огромный. И без слуг. Без охранников. Немного подозрительно, разве нет?
Или же все в округе знают, что сюда лезть опасно.
Оглядываюсь, двигаюсь по зову интуиции. После улавливаю посторонний звук. Шум воды. Тишина. Вновь шум. Будто нож ударяется о разделочную доску. Поежившись, толкаю очередную дверь.
И оказываюсь на кухне.
Судорожно выдыхаю. Не таю облегчения. Мое воображение успело нарисовать несколько чудовищных картин, однако реальность выглядит гораздо более прозаично.
Женщина нарезает овощи. Уверенно и методично. Не отрывает взгляда от стола, никак не реагирует на мое внезапное вторжение. Не вижу лица, удается рассмотреть лишь одежду. Закрытое платье. Никаких вырезов. Длинный рукав. Наряд выполнен в серых тонах. Под стать окружающему интерьеру. Голова покрыта темным платком.
Возникает неприятное ощущение. Точно я на похоронах. Собственных.
— Добрый день, — откашливаюсь, прочищая горло. — Меня зовут…
— Я знаю кто ты, — холодно чеканит женщина, ни на секунду не отвлекаясь от своего занятия.
— Кто? — спрашиваю в тон ей.
Нож застывает на разделочной доске.
— Жертва, — коротко и хлестко.
Как и ледяной взгляд.
В самое сердце.
Она смотрит на меня. Лучше бы не смотрела. Столько презрения. Странно, как дыру внутри не прожигает. Или все уже выжжено прежде? Маратом. Его выжигающими, клеймящими, до жути наглыми глазами.
— Можно просто Вика, — прячу страх за улыбкой.
— Он разрешил взять рубашку? — раздается ровный вопрос.
— Я не спрашивала, — пожимаю плечами.