Жестокий роман
Шрифт:
Он шантажировал Марата. Дразнил зверя. Прямо в его логове.
Мой друг псих. Реально. Так сильно рисковать. Ради чего? Ради меня?!
А я ведь даже не спросила ничего, не побеспокоилась о его судьбе. После неудавшегося побега Егору наверняка досталось. Еще и как.
Господи, надеюсь, он жив. Марат не прощает предательства. Наказание за обман последует незамедлительно.
— Я давно хотела спросить, — откашливаюсь, прочищаю горло. — Мой друг. Журналист, которого ты устроил на работу…
— Везучий
— Он…
— Он свинтил из страны, прежде чем я успел до него добраться.
— Егор пытался помочь, — начинаю осторожно.
— Точно, — кивает. — Помочь меня наебать.
— Ты же не станешь, — запинаюсь. — Не станешь его преследовать?
— Нет, — хмыкает. — Просто найду и прикончу.
Не могу сглотнуть ком в горле. Складываю ладони вместе, сжимаю, стараясь унять лихорадочную дрожь.
— Трахалась с ним? — спрашивает резко.
— Что? — выдаю тихо. — В смысле?
— Он тебя ебал?
Грубый вопрос буквально почву из-под ног выбивает. Хочется ответить не менее жестко и хлестко, но включается инстинкт самосохранения, поэтому прикусываю язык, успокаиваю дыхание и лишь потом выдаю:
— Он мой друг, — облизываю пересохшие губы. — С детства.
— Он мужик, а ты баба, — фыркает. — Какая дружба?
— Настоящая, — роняю вкрадчиво. — Мы всегда друг другу помогали. В школе и вообще. Поддерживали.
— Хрень собачья.
— Не веришь в дружбу между мужчиной и женщиной?
Бросает на меня выразительный взгляд. Смотрит как на дуру. Снисходительно, с долей насмешки.
Ладно. Глупо спорить. Он животное. И понятия у него под стать хищной природе. Завалить жертву и растерзать. Либо убить, либо выдрать. Примитивная натура.
Но и совсем отступить не удается.
— Между нами никогда ничего не было, — произношу я. — Егор даже намеков не делал, не пробовал перевести отношения на другой уровень. Тебе сложно представить подобное, однако дружба между мужчиной и женщиной действительно существует.
Полные губы кривятся в издевательской ухмылке. Брови выгибаются. Марат молчит, но вид у него весьма говорящий.
— Что? — спрашиваю настойчиво. — Ну, что ты хочешь сказать? Давай. Поделись уже своим мнением.
— Твоя пизда на него не текла, — заявляет небрежно.
Отлично. Чего еще ждать от дикаря?
— Полагаешь, все вокруг… этого вращается? — интересуюсь раздраженно.
— У баб — да.
Руки чешутся. Так и тянет влепить ему звонкую затрещину. А с другой стороны, он имеет полное право на подобное мнение. Рядом с ним обращаюсь в безумную, голодную самку. Разве можно меня воспринимать всерьез?
В салоне автомобиля опять воцаряется тишина.
Я размышляю, как бы получше сформулировать
— Те слова Егора, про парня, который вывез девушку в лес, — выдаю медленно, стараюсь, чтобы голос не дрогнул. — Про родных, которые закопают доказательства и сотрут записи. Очень странный намек, не находишь? Сперва я подумала, он про Олега что-то знает, но теперь понимаю, речь явно шла о другом человеке.
Так тихо. Даже собственное дыхание перестаю слышать. Вроде ничего особенного не происходит, все мирно и ровно, а воздух искрит, накаляется.
Могу ли я продолжать? Как именно? Сразу припечатать фразой вроде «а твой брат случайно девушек не убивал»?
Рустам маньяк. Я бы не удивилась. Смотреть видео, где жуткой смертью погибает сестра, причем не раз и не два. При таком подходе и воспитании даже самый адекватный человек может легко умом тронуться. Что уж говорить о ребенке.
— Твой брат, — выдаю тихо. — Сказал кое-что про лес. И девушек. Возможно, это только совпадение.
Замолкаю. Считаю гулкие удары своего сердца.
Раз. Два. Три. Нужно двигаться дальше. Идти до конца.
— Он, — сдавленно выдыхаю. — Он убийца?
— Конечно, — неожиданно хрипло подтверждает Марат. — Как и я. Как и все мы. Такая семья.
— Я не… я, — запинаюсь. — Он причинял вред женщинам? Об этом Егор пытался тогда намекнуть?
Марат расстегивает ремень на брюках. И отстегивает мой ремень безопасности. Действует резкими, отрывистыми движениями. Скорость не сбрасывает. Не останавливает авто.
Я не вполне понимаю, что именно он намеревается сделать, как поступить. Накажет за вопросы, за провокацию или же…
Тяжелая ладонь опускается на затылок, как гранитная плита. Давит, вынуждая склониться, вбивает лицом в пах. Пальцы стискивают подбородок так сильно, будто жаждут кости раздробить, стереть в порошок.
Я не успеваю возмутиться. Даже пискнуть не выходит. Не удается ни единого слова произнести.
Мой рот натягивают на громадный член. Жестко. Безжалостно. Бескомпромиссно. Не позволяя улизнуть в сторону, уклониться. Пресекают всякое сопротивление. Толкают раскаленный орган аж до гланд.
Вот и нарушено недельное воздержание. Без предупреждений. Без долгих прелюдий. Хватит. Пора использовать меня по назначению.
Дергаюсь. Повинуюсь безусловному рефлексу. Отчаянно пробую вырваться из стального захвата. Упираюсь ладонями в крепкие бедра. Очень стараюсь выскользнуть.
— Руки за спину, — рявкает Марат. — Быстро.
Застываю. Обмякаю от звука его голоса. Вдруг четко сознаю, что лучше повиноваться прямо сейчас. Иначе мои руки выдернут. В самом буквальном смысле.