Жестокое счастье
Шрифт:
— Какие подростки! Водитель Суржиков лыка не вязал. Официальный протокол об этом имеется.
— Он утверждает, что всего одну стопку выпил.
— Другие на его месте, еле ворочая языком, пытаются доказать: «Т-только к-к-кружку п-пива!» — На лице Филиппенко появилось обиженное выражение. — Собственно, с какой стати угрозыск вмешивается в дела ГАИ? Своей работы не хватает?
Антон примиряюще улыбнулся:
— Не обижайся, Гриша, мне надо знать правду.
— Правда у Суржикова на физиономии написана. Будет тебе известно, такие розовые лица бывают только у алкашей.
— Внешность, как говорит Слава Голубев, может быть обманчивой.
— Очень вы с Голубевым умные, как я погляжу!..
5. Свинцовая дробина
Невысокого роста, но плотная Галина Тюменцева выглядела старше своих двадцати лет. Лицо румяное, круглое, с чуть вздернутым носом. Копна желтоватых волос. Голубые глаза с сильно накрашенными веками тревожно ускользали от взгляда Бирюкова. Сжимавшие на коленях дамскую сумку руки чуть вздрагивали. На вопрос о мотоцикле она ответила так тихо, что Антону пришлось сказать:
— Говорите громче, Галина Петровна, нас никто не подслушивает.
Тюменцева растерянно огляделась, словно хотела убедиться, действительно ли в кабинете нет посторонних, и повторила:
— Утром вышла из дому — гараж открытый. Заглянула — пусто. Пошла искать и нашла мотоцикл за огородом в конце улицы.
— Почему пошли именно туда, а не в другую сторону? — уточнил Антон.
— Пошла, и все.
— Так не бывает, Галина Петровна, — осуждающе проговорил Бирюков. — Поступки людей обычно логически объяснимы. Видимо, вам кто-то подсказал, что мотоцикл находится за огородом.
— Никто мне не подсказывал, — возразила Тюменцева и нервно щелкнула замком сумки.
— Вы как будто беспокоитесь?
— С чего бы вдруг?..
Всего на одну секунду столкнувшись взглядом с глазами Тюменцевой, Антон сказал:
— По-моему, вы знаете, кто угонял мотоцикл, но боитесь выдать угонщика.
Тюменцева, опустив глаза, открыла сумку и достала из нее сложенный тетрадный листок.
— Вот чего я боюсь…
На листке из ученической тетради в клеточку синей шариковой пастой печатными буквами было написано:
«Галка мотоцыкл твой валяетця за огородами в конце Заводской. Ты здоровая телка прикатишь его без бензина. Вякнешь милиции жалеть горько будишь».
Бирюков перечитал записку несколько раз. Положив листок перед собою на стол, спросил:
— Кого подозреваете?
— Кого-то неграмотного.
— Грамотностью, Галина Петровна, действительно владеет не каждый, а неграмотно написать может всякий. Судя по содержанию записки, сочинил ее кто-то из ваших знакомых.
Тюменцева в натянутой улыбке скривила пухлые губы:
— Не знаю. И вообще, напрасно беспокоитесь. Подавать в суд на угонщиков я не собираюсь.
— У вас нет к ним претензий?
— Нет.
— А если бы мотоцикл не нашелся?
— В петлю бы не полезла.
— Кто передал вам записку?
— На крыльце, под дверью лежала.
— Замок гаража взломали?
— Естественно, — быстро ответила Тюменцева и сразу испугалась: —
— Значит, его открыли?
— Н-не знаю. Может, я забыла на ночь замкнуть.
Бирюков нахмурился:
— Не надо лукавить, Галина Петровна. Мне вовсе не из праздного любопытства захотелось с вами встретиться. Допустим, на вашем мотоцикле угонщики совершили преступление…
Тюменцева изумленно уставилась на Антона:
— Ой, какая глупость! Это же наверняка мальчишки покатались, пока бензин в бачке был.
— И много его там было, бензина?
— Не знаю, наверное, полный бачок…
— Вы так неуверенно говорите, что придется нам вместе посмотреть ваш мотоцикл. — Антон решительно поднялся из-за стола. — Согласны?..
Тюменцева тоже поднялась:
— Если хотите, пожалуйста.
Дорогой она стала более разговорчивой и откровенной. Задавая вопросы, Бирюков уже на полпути узнал, что работает Галина Петровна мастером-кондитером в кулинарном магазине. Сейчас в очередном отпуске. Была комсомолкой, однако последнее время не стала платить взносы и механически выбыла. Почему перестала платить? Поссорилась с комсомольским секретарем: тот заставлял учиться, а зачем это, если работа кондитера нравится, а лезть в начальство никакого желания нет. Живет одна. Замуж выскочила по дурости. Теперь с мужем развелась. Дом, мотоцикл, обстановка — все ее. «Муженек-то на третий день после свадьбы служить в армию отправился. Два года там прокантовался, пришел на готовенькое да еще и воспитывать начал: не так, мол, жить надо. Собрала ему солдатские вещички — и гуляй, родимый». Заговорив о бывшем муже, Тюменцева вдруг вспомнила:
— Знаете, запасной ключ от гаража остался у Сергея… Может, он мне пакость с мотоциклом сделал?
— Плохой человек? — спросил Антон.
— Для кого, возможно, и хороший, но я ведь с ним крепко поцапалась… — Тюменцева тяжело вздохнула. — Второй день неприятности валятся на мою голову. Вчера мотоцикл, сегодня — подруга утонула.
Антон словно не понял:
— Кто?
— Знакомая моя, Ирина Крыловецкая. В прокуратуре следователь больше часа допытывался: кто она, зачем ко мне приехала, как познакомились… Рассказала все по-честному, а он, зануда, еще в уголовный розыск, к вам, направил. Не доверяет, что ли? Хотите, слово в слово повторю?
— Повторите.
Тюменцева еще раз вздохнула и принялась рассказывать о своих отношениях с Крыловецкой. Познакомились они прошлым летом в санатории «Центросоюз» курорта Белокуриха Алтайского края. Ирина отдыхала по чужой путевке. Была общительная, остроумная и не жадная. Весь сезон не скучали. Знакомство продолжилось после санатория. У Крыловецкой большая квартира чуть не в центре Новосибирска. Тюменцева несколько раз ездила к ней в гости. Жила Ирина одна. Официально числилась замужем, но муж — геолог, намного старше Ирины, мотается по разным экспедициям, дома бывает редко. На прошлой неделе Крыловецкая приехала в райцентр «подышать свежим воздухом». Была вроде как не в себе: много курила, нервничала. Вчера близко к шести вечера ушла на танцы, больше Тюменцева ее не видела.