Жестокое убийство разочарованного англичанина
Шрифт:
Шон оттолкнулся от стены, пошел дальше. В двадцати метрах оказался пешеходный переход под насыпью – в нем пахло копотью и сыростью.
Он вышел из перехода – по эту сторону насыпи был другой мир: широкая пригородная улица с новыми фонарями, выстроившиеся сплошной цепочкой особняки, автобусная остановка под крышей. Там он и дождался автобуса. Залез в него, дал кондуктору шиллинг. «Куда идет ваш автобус?» – спросил Шон, и кондуктор посмотрел на него как на сумасшедшего. На нижнем этаже автобуса ехало всего трое пассажиров – три женщины с хозяйственными сумками; они сидели рядом, превратив поездку за покупками в загородную прогулку.
– В Финчли, – ответил кондуктор.
Шон,
– Четыре фунта одиннадцать пенсов за метр! – возмущалась одна из женщин. – Я ей так и сказала: да я на Оксфорд-стрит куда лучше за три фунта одиннадцать пенсов куплю, а она, нахалка, говорит: «Вот и поезжайте на Оксфорд-стрит!» Так бы и дала ей по физиономии.
Женщины вышли; сели розоволицые ученики в школьных фуражках, начали кричать что-то кондуктору, друг другу. Шон думал о лежащем в больнице майоре, о том, какое у него вчера утром было осунувшееся, серое лицо, как дрожала, будто у парализованного, голова. Что же делать, что делать? Автобус останавливался, ехал дальше, снова останавливался и снова ехал дальше. Никколо. Италия. Маргарет. Майор. Обваренное лицо, слепые глаза, уставившиеся в потолок кафе. «Ах ты, сволочь! Ты видел, Питер, что он сделал?»
Зачем? Чтобы никто и слушать его не стал, если он начнет рассказывать. Он приставал к маленькому мальчику. Полностью себя разоблачил. Вот он какой. Кто будет его слушать? Разве кто-то выслушал Редвина? Это мировой заговор. Мировой заговор с целью уничтожить нас, белых. А его вдова, мать – кто их слушает? Он же сам их не выслушал. Повернулся и уехал. Если бы его не выследили и не избили, он бы ничего никогда не предпринял. Может, поэтому отстранили Вайнинга? Потому что он, Райен, шел по ложному следу? Почему же ему не позволили идти по этому следу и дальше? Ведь не зайди они в кафе, он бы уехал. В Италию. Чего он добьется, оставаясь здесь? Очень все странно получается. Уже дважды – на телестудии и в кафе. Как будто ни они, ни майор Кортни не хотят, чтобы он уезжал.
«Не бросай все, Шон. Работу эту стоит делать».
– Конечная. Слезай, приятель. Дальше не поедем. – Кондуктор тряс его за плечо. Внезапно Шон почувствовал смертельную усталость. Поспать бы. Вернуться к себе в квартиру. И только тут он понял, что не может пойти домой. Его будут ждать там, на улице.
11
После звонка Альберта они разошлись.
– Думаю, мы спокойно можем доверить его на часок Альберту и его дружкам, – сказал Рэнделл и, положив руку на плечо Брайсу, повел его в гостиную. Брайс потел, вытирал лицо шелковым носовым платком, снова потел. Глядя на Брайса холодными стеклянными глазами, Рэнделл улыбнулся ему тонкогубым ртом. – Позвоните мне, как только Альберт что-либо сообщит.
Майор Уиллис и капитан Робертсон ушли вместе. «Любовное гнездышко» на втором этаже бывшей конюшни (на первом этаже размещались гаражи) находилось в двух шагах от Гайд-парка; в углу мощенного камнем двора было очень неплохое кафе.
– Зайдем освежимся? – предложил Уиллис. Сейчас, когда ему уже не нужно было заниматься неприятным делом, он снова преисполнился чувства товарищества. Взяв Робертсона под руку, он ринулся ко входу в кафе.
– Ты и так достаточно выпил, а здесь в любом случае закрыто, – заметил Робертсон, которому Уиллис был столь же неприятен, сколь он сам был симпатичен Уиллису. К тому же Робертсону предстояло еще немало потрудиться, прежде чем отправиться на квартиру Райена.
– Чертова страна, – буркнул Уиллис. – Даже выпить негде. Бабу не найти. Всем заправляют чудики. Робби, ты знаешь об этом? В министерстве иностранных
Робертсон махнул рукой вывернувшему из-за угла такси. Уиллис вцепился ему в плечо.
– Мы им покажем, что к чему, а, Робби? Покажем этим сукиным детям?
Робертсон стряхнул с себя майора, влез в такси.
– Извини, Томми, я еду в другую сторону, не могу подвезти тебя.
Такси отъехало. Уиллис остался стоять на тротуаре, маленький, приземистый, похожий на растолстевший почтовый ящик с вытянутой рукой. Всем своим существом он протестовал: его дружбу отвергли. И выпить негде. У него мелькнула мысль вернуться к Брайсу. Пусть эта сволочь коротышка даст ему освежиться. Да и шлюшка может вернуться. Вот красотка! Подмигнула, когда открывала дверь. Похоже, ей нужен настоящий мужчина, а не этот размазня.
Но Рэнделл еще не ушел, а майор не собирался снова с ним встречаться. Если бы Уиллис знал, что, когда его сделали штабным офицером (вторым человеком по старшинству), придется подчиняться этой свинье… да кто он такой, кем себя воображает, черт его побери? Капитан 2-го ранга в отставке Рэнделл, королевский Военно-морской флот, крыса проклятая! Да это просто чудо, что его не потопили в первый же раз, как он вышел в море. Если он вообще когда выходил в море. Щенок, за ушами еще не обсохло, сорок пять ему, и ни днем больше. Какая отставка?! Да этого ублюдка выгнали с флота.
А он, майор Уиллис, – какой он офицер штаба? Ему не позволяют исполнять обязанности офицера штаба. Он просто ходячий учебник, пособие. Знает ли «Фонд треста», что происходит? Этот чертов Рэнделл создает свою империю. Поганый кабинетный политикан. Империю создает. Кабинетный политикан. Пока майор с удовольствием выговаривал эти слова про себя, короткие толстенькие ножки несли его к парку. Надо убить пару часов, а там заведение откроется, будь они прокляты. Посидеть в парке. Посмотреть на детишек, на уток. А няни – даже сегодня среди них такие симпатичные девчоночки попадаются. Но кому они по карману? Евреям, наверно. Да, евреям, черномазым и этим дерьмакам из Сити. Вчера проклятый черномазый въехал в дом майора. В квартиру прямо под ним. Посол какой-то богом забытой страны в Западной Африке – с вашего, черт побери, позволения! Посол! Наверно, свой чертов хвост обернул вокруг пояса, когда вручал верительные грамоты.
Уиллис нашел скамейку на солнце, уселся и принялся ждать, когда же пройдет мимо какая-нибудь симпатичная няня. Все дело в форме: накрахмаленный фартук, воротнички, манжетики. У него во время войны была нянечка из госпиталя – с ума сойти что за штучка! Он облизал губы. Война. Битва за Британию. Сражение у Эль-Аламейна. 8-я армия. Прорыв через пустыню. Ребята только что из школы. Истребители «спитфайр». Боже мой, вот это было времечко! Каир. Бар отеля «Шепардс». Выходишь с этой чертовой работы, пот с тебя градом, идешь домой переодеться. А там на кровати уже разложена и ждет тебя выглаженная и накрахмаленная форма. Принимаешь душ, пока Абдул наводит блеск на офицерский ремень. Всякий раз, как он думал о войне, на память приходил запах лака и крахмала. Старина Абдул. Прекрасный был черномазый, и плевать, если кто услышит его слова. Абдул боготворил землю, по которой ходил его хозяин. Вот это была жизнь! Потом идешь в «Шепардс». Выпиваешь для начала пару коктейлей «Том Коллинз». За ужином бутылку рейнвейна или токая. Потом в туземный квартал поразвлечься. Бог ты мой, вот это была война. Война для настоящего мужчины.