Жига с Крысиным Королем
Шрифт:
— Брат, я все-таки знаю твои возможности, — мягко сказал Альфонс. — Я не послал бы всего двоих.
С этими словами он подошел к Эдварду, взял его за плечи, тщательно оглядел и — по-медвежьи обнял: у того почти затрещали кости.
Отстранившись, снова влюблено посмотрел на брата.
— Надо же! — сказал он. — Это выше моих самых смелых ожиданий! Я знал, что ты явишься, но не знал, в каком виде. И надеяться не смел, что целым и даже в твердой памяти! Ты бы видел, как перекосило полковника и доктора Марко…
— Ты все помнишь? — Эдвард в полном обалдении смотрел на младшего брата, каким-то чудом ставшего рослым мужиком за тридцать годов от роду.
— Нет, притворяюсь! — Ал криво усмехнулся. — Я же сказал, я ответственен за гораздо больше неприятностей, чем ты думаешь. Ну что ж… — он оглянулся, как будто только сейчас вспомнил, что в комнате еще кто-то есть. — Господа, вы можете возвращаться к своим делам. Мэй Чань, пойдем, думаю, нам удобнее будет поговорить в лаборатории…
Эдвард даже не понял, располагается ли лаборатория Альфонса на нижних или на верхних этажах замка. Он запутался, ибо Альфонс и Мэй Чань провели его какими-то потайными коридорами, темными и узкими. Кроме того, у него слегка звенело в голове. Ни одного из замковых обитателей им так и не встретилось, и Эдвард про себя возблагодарил неизвестные высшие силы, хранящие сумасшедших, за то, что он не забрел в один из этих переходов, будучи в одиночестве: пожалуй, через полгода и удалось бы кое-как выбраться к свету, если бы выжил столько на крысиной диете. Зато сама лаборатория оказалась выше всяческих похвал: широкая, прекрасно оборудованная, и освещенная не факелами, а — о чудо! — керосиновыми лампами.
Мэй Чань, оказавшись в лаборатории, сразу прошла в дальний угол и горделиво уселась в тяжелое кресло с когтистыми ножками, да еще снова вскинула подбородок, так, что шарики черных волос аж подпрыгнули. Она устроилась там так уютно и удобно, что сразу становилось ясно: это ее любимое и принадлежащее ей в силу давней традиции место. Весь ее взгляд и весь ее внешний вид говорили, что она меньше всего склонна доверять Эдварду; впрочем того это меньше всего сейчас волновало.
— Керосин я синтезировал, — прокомментировал Альфонс интерес брата к лампам. — Бензин сделать тоже не проблема. Одно время носился с идеей построить паровой двигатель, но толку с него тут никакого… Садись, что ли?..
Эдвард уселся на один из стульев, в обалдении оглядывая книжные полки вдоль стен, сплошь заставленные тяжелыми пухлыми томами в коже, на огромное количество колб и реторт, уставивших три массивных дубовых стола, на исписанные бесконечным количеством формул и печатей каменные стены, на… На приветик из прошлого: трое или четверо поразительно хорошо выглядящих доспехов, стоявших вдоль стен.
— Ну ты и… намутил тут, — сказал Эдвард.
— О, это мой основной рабочий кабинет, — кивнул Ал. — Понемногу собрал довольно приличное оборудование, ну и книги… тут практически все, что удалось достать со времен Катастрофы. А вон та дверка в углу ведет прямо в потайной коридор за тронным залом. Очень удобно.
— Так ты действительно, как сплетничают, принимаешь за короля все решения? — хмуро спросил Эдвард.
— Я бы рад этого не делать, — Альфонс дернул плечом, как будто пытался что-то сбросить с себя. — Но тут все… гораздо сложнее. Можно сказать, меня просто понесло волной событий. Я оказался здесь двадцать лет назад… По моему личному счету — через день, как мы с тобой погибли.
— Так мы… погибли? — обреченно спросил Эвард.
— А ты не помнишь?.. — поинтересовался Альфонс. — Во всяком случае, мы оказались во Вратах. И душа, и тело. Мне сложно представить, как человека в таком состоянии можно назвать живым, но, если ты настаиваешь…
— Чую, ты тут двадцать лет тренировал сарказм в мустанговском стиле, — мрачно ответствовал старший Элрик.
— О да, только этим и занимался, — легкомысленно ответил Альфонс. — Итак, вот представь… оказываюсь я, пятнадцатилетний мальчишка, отвыкший пользоваться нормальным человеческим телом, посреди такой же примерно каменной комнаты, только в темном и сыром подвале, в круге преобразования… Вокруг на приступочках — штук двадцать философских камней разной степени завершенности… Апофеозом дежа-вю — чья-то пустая одежда на полу. И перепуганная девочка причитает «спасите моего мужа»!
— Тебя кто-то призвал ценой собственной жизни?! — поразился Эдвард. — Но как так, если были философские камни… Хотя погоди, как это вообще получилось, если мы были мертвы…
— Ну, технически-то живы, — пожал плечами Альфонс. — Погоди, все по порядку… Я сперва просто удивился, но делать было нечего, нужно было что-то соображать… Я вспомнил, что ты делал в аналогичной ситуации, а там как раз… доспехи под рукой попались. Ну я и…
— Но ты цел? — с внезапным ужасом спросил Эдвард.
— Да-да, цел, говорю же, там штук двадцать философских камней имелось! Просто кто-то ими пользоваться не умел: ему, видишь ли, казалось, что достаточно их просто кругом расставить — и они сами среагируют… Вообще-то я рассчитывал этого парня совсем к жизни вернуть, но, видно, там чего-то с телом не заладилось. В итоге вернул только душу… точнее, я так подумал. Потом понял, что это была не душа. Точнее, не вполне душа.
— А что? — нахмурился Эдвард. — Гомункулус?..
— Да нет, — Ал досадливо поморщился. — Вот тут начинается самая сложная часть. Помнишь, еще в самых старых трактах говорилось, что человек состоит из тела, души и духа?
— Ну… да.
— С телом все понятно, душа — это наши мысли, чувства, стремления, надежды… тоже, в общем, ясно. А вот что такое дух… это самое сложное. Могу только сказать, что дух дает нам возможность накапливать опыт, изменяться и видеть сны. На этом — конец определенного, — Альфонс развел руками. — Сколько раз я жалел, что со мной не было тебя с твоей способность идти напролом! Я много раз сворачивал на полдороге, и так ничего толком и не понял.
— Погоди, но этот-то человек… кстати, кто это был? Король? — спросил Эдвард.
— Ну да, конечно, король, — кивнул Альфонс. — Оказывается, он с детства пытался изучать алхимию. И, будешь смеяться, здесь есть такая легенда о знаменитом золотоволосом и золотоглазом алхимике, который…
— Да, я знаю, — сухо прервал его Эдвард. — Полагаю, обязаны мы ей в основном этому придурку Гогенхайму.
— Брат, опять ты пытаешься свалить вину на другого, — Ал усмехнулся понимающей улыбкой лорда Рэмси. — Отец, конечно, тоже подлил масла в огонь, но думаю, мы не должны и твою славу недооценивать. Ну так вот… и король попытался призвать его… этого самого легендарного героя. А призвал в итоге меня. И некоторых еще небезызвестных тебе товарищей. Я потом разобрал его формулы. Парень-то гений… был. Он составил такую штуку, которая, как универсальная открывашка, извлекла из Врат сразу и всех. По крайней мере, всех, кто там был. Ты, может быть, успел уже столкнуться… здесь есть полковник Мустанг, Шрам, доктор Марко…
— Доктора Марко я не встречал. Зато встречал Брэдли.
— А! — Ал вздохнул. — Брэдли не настоящий. Это местный… потомок или какой-то другой родственник. Я очень удивился совпадению имен… Наверное, это какая-то мировая ирония. Настоящие — только алхимики, которые попали во Врата в тот день… Прочие — копии. Я тут даже мистер Хьюза встречал…
— Его я тоже встречал, — перебил Эдвард. — Он ничего не помнит.
— Помнит, не помнит — это не показатель, — покачал головой Альфонс. — Эти все души в большинстве своем не сразу вспоминают. Возьми хоть Марко… Он не вспомнил, пока я не растормошил. А Мэй Чань не помнит до сих пор, хотя я все рассказал ей, как было…