Жиган против банды
Шрифт:
Одолжив у местных мотор, канистру бензина и внеся за них задаток в двести баксов, Панфилов отправился в Камышево. Путь оказался недолгим – всего-то два километра.
В село он заглянул лишь на час и, стараясь не вызвать лишних подозрений, попытался как можно больше узнать про глухонемого.
Старик жил у самой реки. Вел довольно замкнутый образ жизни. Ни с кем не контачил. Иногда, примерно раз в две недели, к нему приезжали какие-то знакомые на джипе. Сбросят пару мешков и покатили дальше. Что это были за люди, никто толком сказать не мог. Впрочем, жителей Камышева больше интересовали их личные проблемы, чем жизнь какого-то выжившего из ума старика.
Но главное Панфилов все-таки выведал – в последний раз джип подъезжал к дому чуть больше двух недель назад. Из этого можно было заключить, что со дня на день старик отправится в свое очередное путешествие. Но когда именно? Днем старика видели редко, но, судя по рассказам, он был большим любителем ночной рыбной ловли, и частенько в полночь, оглашая всю округу, взвывал мотор его лодки…
Собранная информация оказалась не столь богатой, как хотелось бы, но и этого было вполне достаточно, чтобы понять – старик имеет непосредственный контакт с отцом Василием и регулярно навещает сектантов.
Теперь оставалось лишь дождаться того момента, когда глухонемой, взяв на борт груз, двинется в свое очередное путешествие по Нерли.
Панфилов занял позицию чуть выше по течению и принялся ждать, в глубине души надеясь, что пауза будет недолгой.
С холма, на котором он разбил палатку, Камышево просматривалось как на ладони. Отчетливо виднелась и идущая из поселка дорога. Так что проморгать автомобиль было практически невозможно.
Константину повезло – джип появился на дороге рано утром, часов в шесть. По расчетам Панфилова, полученный глухонемым груз в полночь должен был продолжить путь по реке. Пришлось срочно сворачивать палатку и спускаться к берегу.
Интуиция и на этот раз не подвела – около четырех утра, едва начало светать, мимо пронеслась моторная лодка. Несмотря на стелящийся по поверхности воды туман, Панфилову удалось разглядеть, что моторкой управляет тот самый глухонемой.
Подтащив к воде свою лодку, Панфилов быстренько прыгнул в нее и завел мотор.
«Теперь самое главное – не упустить старика из виду…» – Константин направил свою резиновую посудину вслед за лодкой глухонемого.
Минут двадцать ему удалось сохранять дистанцию метров в триста, но потом внезапно лодка глухонемого нырнула в облако густого тумана. Пришлось определять направление по звуку мотора. Однако вскоре исчез и этот ориентир.
В какой-то момент Панфилову показалось, что рев двигателя доносится откуда-то слева, а не спереди. Он резко взял вправо. Достигнув берега, заглушил мотор и прислушался. Где-то неподалеку защебетала трясогузка, метрах в двух из воды выскочил карп и с шумом шлепнулся о поверхность, послышался шелест трущихся на ветру друг о дружку еловых лап…
Но среди всего этого не было знакомого звука работающего мотора.
«Кажется, я его упустил…» – с досадой подумал Панфилов и присел на лежавший у самой кромки воды огромный камень.
Прежде чем что-либо предпринимать, Константин решил подождать, пока рассеется туман, чтобы точно определить свое местонахождение.
«Рано или поздно глухонемой будет возвращаться назад, – рассудил он. – Вряд ли старик задержится у сектантов надолго. Зная скорость движения его лодки, можно будет хотя бы приблизительно рассчитать место высадки…»
Эта мысль успокоила Панфилова. Он даже позволил себе слегка расслабиться.
На какое-то мгновение у Панфилова мелькнула мысль о генерале Клебаничеве и вызвала легкую досаду – ведь ни перед отъездом, ни с дороги Константин так и не успел ему позвонить. Правда, находясь в Святове, Панфилов то и дело набирал номер генерала, но его сотовый не отвечал, а рабочего телефона генерала Константин не знал…
Прошло около часа, прежде чем туман мало-помалу стал рассеиваться. Панфилов достал карту и внимательно осмотрел местность.
Покатый противоположный берег и просматривающаяся чуть дальше возвышенность – этих ориентиров оказалось достаточно, чтобы определить точные координаты своего местонахождения. Судя по карте, километрах в двух вниз по течению Нерль имела приток – речушку по имени Углас.
«Странно… – подумал Константин. – А я ведь и не заметил притока…»
Он еще раз пробежался взглядом вдоль извилистого противоположного берега и вдруг спохватился.
«Я оказался здесь спустя минут десять-пятнадцать после того, как потерял глухонемого из виду. Потом шум мотора определенно доносился слева. А это значит, что старик потерялся как раз в том месте, где Углас впадает в Нерль!»
Это открытие заставило Панфилова немедленно сесть в лодку и направить ее вниз по течению.
«Пусть я его упустил, – рассуждал Константин. – Возможно, я даже ошибаюсь, считая, что он свернул. Но, как бы там ни было, ждать глухонемого следует именно там, где Углас впадает в Нерль. В каком бы направлении он ни последовал, эту развилку ему не обойти».
Приблизившись к притоку, Панфилов взял вправо к берегу и, оказавшись где-то на нейтральной территории между Нерлью и Угласом, заглушил движок. Спрыгнув на песок и затащив лодку в кусты, он выбрал удобное для наблюдения место и стал ждать.
По Нерли промелькнуло несколько катеров, гудя моторами, проследовал транспортер времен Второй мировой, у берегов появились одинокие лодки рыбаков. Но Углас, похоже, был не очень популярен у местного населения – прошли всего-то три-четыре рыбацкие лодки и катер, усыпанный маскировочными пятнами.
«Где-то километрах в восемнадцати отсюда полигон, – догадался Константин, провожая взглядом пятнистое судно. – Но кто бы мог подумать, что военные добираются до него по воде!..»
Время шло, а глухонемой, похоже, и не думал возвращаться. Решив не терять времени даром, Панфилов принялся продумывать свой имидж и тактику, которой будет придерживаться при возможном общении с отцом Василием. В конце концов он остановился на двух вариантах.
Согласно первому, несколько лобовому, Панфилов просто представлялся другом Светланы или даже тем, кем он является на самом деле. Вслед за этим должны были следовать вопросы обеспокоенного друга или допрос по всей форме.