Жиган: жестокость и воля
Шрифт:
— Не все же вам, мужчинам, оставлять, — покраснела она. — Ты, наверно, подумаешь, что я пьяница? Но я поклонница шампанского. Это единственный спиртной напиток, который я люблю по-настоящему.
— Где же тут спирт? — поинтересовался Константин, глядя через стакан на свет.
— В пузырьках, — пошутила она.
Они тихонько сдвинули стаканы, выпили шампанского, пожевали шоколад.
— Это, между прочим, из твоих вчерашних подарков Андрюше, — сказала Татьяна, откусывая кусочек. — Он у меня большой любитель сладкого, но даже он не может съесть столько.
После шампанского в ее глазах появился лукавый блеск, щеки раскраснелись, придавая ее смуглому лицу еще большее очарование.
Константин не мог отвести от нее глаз.
— Ну что ты на меня так смотришь? Я ведь, наверняка, не первая женщина в твоей жизни.
— Вторая.
— Зачем ты меня обманываешь?
— Зуб даю, — по старой привычке ляпнул Константин и тут же спохватился: — Это такая клятва есть…
— Я знаю. По-блатному. Ты, наверно, думаешь, что я вся такая чистая, нежная?.. Просто какая-то принцесса на горошине…
Константин удивился тому, как она точно угадала его мысли.
— Так вот, Костя, ничего подобного. Я росла в военном гарнизоне. У нас знаешь какие мальчишки были? Я даже дралась. Меня родители ругали, а я все равно дралась.
— Не верю.
— А вот и напрасно. Меня наши пацаны Козявкой дразнили, а я была очень гордая и никому спуску не давала. Ой, а у меня шампанское в стакане кончилось, налей, пожалуйста, еще.
Он долил в стакан шампанского и хотел пошутить насчет ее пристрастия к этому благородному напитку, но Таня прервала его:
— Я хочу сказать тост. Давай выпьем за нашу встречу. Ты, наверно, думаешь, что мне больше нельзя наливать, но ошибаешься. У меня все в щеки уходит.
— За встречу!
То ли Константин давно не пил, то ли атмосфера на него так подействовала, но он ощутил приятное возбуждение, охватившее его до самых корней волос.
— Мне очень хорошо с тобой, — признался он. — Так хорошо, наверное, было только в детстве.
— Это шампанское действует. Подожди немножко, я схожу, посмотрю, как там Андрюша.
Константин прислонился спиной к стене и закрыл глаза.
«Нет, этого не может быть, — думал он. — Как-то уж все очень легко получается. Она здесь, рядом. Стоит только протянуть руку, дотронуться. Неужели так бывает в жизни? Нет, Панфилов, ты спишь, и все это тебе только снится. Когда ты откроешь глаза, окажется, что ничего этого нет и не было».
Он открыл глаза, услышав легкий звон бокалов. Потом на кухню заглянула Татьяна.
— Захвати бутылку, — сказала она. — Мы пойдем в большую комнату, сынуля уже спит.
Он вдруг привлек ее к себе и прижался лицом к ее животу. Своей щекой Константин чувствовал исходящее от нее тепло.
— Ну что ты? — ласково сказала она. —
Ты ведь меня совсем не знаешь. Мы так недавно знакомы.
— А по-моему, я знаю тебя уже сто лет, — признался он, не выпуская ее из объятий. — Как будто мы вместе выросли. Ты мне очень нравишься…
— А вдруг ты узнаешь меня ближе и я перестану тебе нравиться?
— Не говори ерунды.
Он почувствовал, как она осторожно положила ладонь ему на щеку. Это и вправду так напоминало ему детство, когда мама прижимала его к себе и гладила по голове, по лицу. «Костик, мальчик мой, — говорила она. — Будь мужественным, ведь у тебя впереди целая жизнь. Не надо плакать, ведь ты мужчина, ты должен уметь постоять за себя».
Он медленно поднялся и поцеловал Таню сначало в шею чуть пониже уха, потом, словно чего-то опасаясь, осторожно притронулся губами к ее губам.
Она ответила ему, сначала робко, лишь чуть-чуть шевельнув губами, потом все сильнее и сильнее. Обвив руками его шею, она страстно раскрыла губы и прижалась к нему всем своим трепещущим телом.
Константин держал ее за плечи с такой нежностью, как будто в его руках находился хрупкий цветок.
Наконец она опустила голову и, облизывая губы, прошептала:
— Никогда не думала, что смогу влюбиться еще раз.
— Почему? Ты же не старуха какая-нибудь…
— Я тоже часто говорила себе об этом, смотрела в зеркало и думала, что я еще совсем молода, что ко мне еще придет любовь. Но я не ждала такого, как ты.
— Какого?
— Прекрасного принца. Не смейся. Ты ведь знаешь, все девочки мечтают о прекрасном принце, который приедет за своей избранницей на белом коне.
Константин тихо засмеялся.
— На черной «Волге».
— Вот видишь, тебе смешно. А я была такой романтичной… дурой. Жизнь наказала меня за это, и я уже боялась во что-нибудь верить.
— Нельзя жить без веры.
— Я знаю, только вера бывает разная.
— Надо верить в себя.
Она взглянула на него счастливыми, лучившимися надеждой глазами.
— Можно мне верить в тебя?
— Ты первый человек, от которого я это слышу.
Он снова поцеловал ее, теперь уже не стесняясь, не сдерживая себя. Его объятия были такими сильными, что после поцелуя она сказала:
— Тише, раздавишь… Я, конечно, крепкая, но не настолько.
Она высвободилась из его объятий, взяла его руку в свою ладонь и повела за собой в комнату.
Он только едва успел обернуться и прихватить с собой наполовину опустевшую бутылку шампанского.
Очень уютная комната освещалась мягким светом торшера. На журнальном столике перед диваном стояли два бокала.
— Давай еще выпьем, — предложила она, усаживаясь на мягкий диван. — Мне так хорошо. Я хочу продлить это ощущение.
Константин разлил шампанское по бокалам, немного выпил.
Смешная получилась сцена. Они сидели друг против друга, держа возле губ бокалы и слившись взглядами.