Жилец (Арендатор смерти)
Шрифт:
– И ты позволил им обвинить Ганди в растерзании овец и даже не заступился за него ни единым словом?- угрожающе спросила Сюзан.
– Конечно нет, моя милая девочка,- заверил ее отец.- Ничего такого и в помине не было. Его ни в чем не обвиняют. Говорю тебе, они просто наводят справки.
– Какие справки?
– Какого рода справки полиция наводит в подобных случаях? Откуда мне знать? Они просто... ну, наводят справки.
– По телефону? И предъявляют всякие ужасные обвинения...
– Никаких обвинений.
– Ну хорошо, инсинуации в адрес собаки - бедного ягненка, которого они никогда не видели?
–
– И что ты ему скажешь, когда он приедет?- поинтересовалась Сюзан.
– Я вообще не собираюсь с ним видеться,- поспешно ответил генерал.- Я уйду на конюшню. Это твоя собака, и будет гораздо лучше, если ты сама с этим разберешься. Я не беру на себя ответственности, никакой ответственности.
Прикрывая свой отход излюбленной фразой для трудных ситуаций, генерал откашлялся в самой воинственной манере, вышел из комнаты и - поскольку он был человеком слова - действительно пошел на конюшню, где посвятил час безмятежному созерцанию животных, за которыми если и числились какие-то грехи, то уж, во всяком случае, не убийство овец.
Предоставленная самой себе, Сюзан некоторое время сидела молча. Потом ласково потянула Ганди за уши.
– Это ведь ошибка, правда, приятель?- прошептала она. Потом поднялась наверх припудрить нос. "Если это тот чудесный сержант Литлбой, который приходил, когда к нам влезли воры, то все будет в порядке,- подумала Сюзан.Но лучше все-таки не рисковать".
Примерно двадцать минут спустя напуганная горничная провела в столовую, увы, отнюдь не чудесного сержанта Литлбоя. Вместо этого перед Сюзан предстал человек совершенно незнакомый, в чем она готова была поклясться, но, тем не менее, вызвавший у нее какие-то смутные ассоциации. Сюзан невольно наморщила лоб, силясь его узнать, но потом, вдруг вспомнив о хороших манерах, пустила в ход свою самую обольстительную улыбку и предложила сержанту присесть.
Сержант опустился на стул, а когда это сделал, она с веселым удивлением заметила, что униформа ему довольно тесновата. Грудь полицейского распирала китель так, что пуговицы едва держались, а ворот явно затруднял ему дыхание. Сюзан очень захотелось предложить гостю расстегнуться, но она побоялась уязвить его достоинство. "Наверное, он запарился, пока ехал сюда на велосипеде из Льюиса",- подумала девушка, поскольку ее окна выходили на дорожку, и она видела его приезд.
Пока эти мысли проносились в голове его хозяйки, Ганди проводил свою собственную инспекцию. Лениво встав на длинные, неуклюжие лапы, он подверг незнакомца долгому, пытливому обнюхиванию. Прошло какое-то время, прежде чем он был удовлетворен. Запах форменных брюк вызывал у него смутную неприязнь. Было в них что-то такое, что действовало раздражающе на его собачье восприятие. Но вскоре пес успокоился. Какова бы ни была одежда, с человеком, в нее облаченным, все было в порядке. Инстинкт совершенно безошибочно подсказал ему, что это друг. Едва заметно вильнув хвостом, Ганди поплелся обратно к коврику перед камином и снова улегся, в согласии с окружающим миром. Сюзан облегченно вздохнула. Первый момент напряженности благополучно миновал.
Она перехватила взгляд сержанта и обнаружила, что тот улыбается. Невольно Сюзан тоже улыбнулась. Как это ни нелепо, собака, ставшая причиной всех этих неприятностей, похоже, их уже сдружила.
– Это то самое животное, мисс?- спросил он.
– Да, это Ганди. Правда, очень милый?- проговорила Сюзан в самой обольстительной своей манере.
– Он выглядит достаточно безобидно,- последовал осторожный ответ. Потом, с усилием вытащив какие-то бумаги из кармана обтягивающего его кителя, сержант продолжил: - Я уверен, мисс, вам самой кажется смехотворным, что ваша собака может быть повинна в такой ужасной вещи, как убийство овец. Но это дело серьезное, как вы наверняка прекрасно знаете, поскольку живете в овцеводческой стране. Мы все должны относиться к этому серьезно. Если так и дальше пойдет, нам придется выдавать всем пастухам огнестрельное оружие для защиты своих стад, и дело кончится тем, что по ошибке могут убить не то животное. У меня тут есть несколько исковых заявлений по поводу убийства овец в округе за последние несколько дней. Если вы сможете рассказать о перемещениях вашей собаки в рассматриваемый промежуток времени, мы сможем сообщить об этом, и он будет в безопасности. Думаю, что вашего пса очень хорошо знают в этой части света.
Сюзан кивнула, невольно впечатленная.
– Я сделаю все, что смогу,- пообещала она.
– Я в этом уверен, и позвольте заметить, что в ваших интересах привести имена независимых свидетелей, которые могут подтвердить ваши показания. Знаете, нам приходится проявлять дотошность в этих вещах.
– Да, конечно.
– Очень хорошо. Итак, первый раз - в понедельник, 16-го числа этого месяца, около четырех часов дня.
– О, это просто. Я тогда простудилась и сидела дома. Ганди был со мной.
– Ясно. Кто-нибудь видел его здесь - я имею в виду, помимо ваших домашних?
– Да, полковник Фоллетт приходил к нам на чай, я помню. Он хорошо знает собаку - всегда посмеивается над ним и его именем.
– Его адрес?
– Рокуэлл-Прайори. Это на другой стороне Льюиса.
Сержант записал имя, адрес и продолжил:
– Следующий день - в прошлый четверг, 19-го. Три часа дня.
Сюзан наморщила лоб.
– А, теперь я припоминаю,- сказала она после паузы.- В тот день я ходила на почту.
– Был с вами кто-нибудь?
– Нет, но миссис Хольт с почты наверняка вспомнит, потому что Ганди погнался... то есть ее кот бегал за Ганди по всему залу. Такой переполох поднялся.
Сержант рассмеялся.
– Великолепно!- заявил он.- Я повидаюсь с миссис Хольт на обратном пути. Теперь остается еще только одна дата - худший случай из всех! В пятницу, 20-го, то есть вчера, в течение утра.
– Я знаю, что это не мог быть Ганди,- торжествующе проговорила Сюзан.Вчера я каталась верхом на известковых холмах, и он все время был со мной.
– Вы уверены, что это было утро пятницы?
– Абсолютно. Накануне вечером я танцевала в Брайтоне.
– А почему это помогло вам вспомнить?
– Потому что человек... человек, с которым я танцевала, остался здесь у нас ночевать, и на следующий день мы вместе поехали на верховую прогулку.Сюзан разозлилась, почувствовав, что она залилась краской, пока это говорила, как девица начала девятнадцатого столетия.
Возможно, сержант это заметил, потому что его следующий вопрос был: