Жилец. Смерть играет

Хейр Сирил

— Я готов его бросить, потому что оно явно и бесспорно невыполнимо.

— Если логическое решение является невыполнимым, следовательно, или была допущена ошибка в логике рассуждений, или эта невыполнимость мнимая, доверительно сообщил начальник полиции. — А я утверждаю, что с логикой у вас все в порядке, при условии подтверждения фактов, на которых строится ваша гипотеза. Я предлагаю произвести их проверку, и, если все выйдет, как и должно быть, тогда мы как следует рассмотрим невыполнимость и посмотрим, что у нас получится. А сейчас мне пора уходить. Спокойной вам ночи, мистер Петигрю. Вечер был очень интересным. Мы еще увидимся.

— Мне понравился твой шеф полиции, Фрэнк, —

высказалась Элеонор, когда тот ушел. — Но как, на твой взгляд, он хороший полицейский?

— Думаю, даже очень хороший.

— Не могу себе представить, чтобы у него было много собственных оригинальных идей.

— Может, и нет, но он очень безжалостен в расследовании идей, выдвигаемых другими.

Элеонор пристально посмотрела на мужа:

— Кажется, тебя это не радует.

— Да уж! У меня такое чувство, что я положил чему-то начало, и не знаю, чем это кончится. С ужасом предчувствую, что оно может закончиться тем, что Макуильям обнаружит у кого-нибудь в шкафу жуткий скелет, что никому не принесет добра, а только много зла. А если закончится не этим…

— То?

— Тогда закончится обнаружением в том же шкафу трупа, что может оказаться еще более жутким.

— Фрэнк?

— Да?

— Ты не хочешь мне все рассказать? Может, я смогу помочь?

Петигрю покачал головой:

— Мне хотелось бы держать тебя в стороне от этого, если получится. И не думаю, что ты в состоянии мне помочь. Хотя одно ты можешь для меня сделать подай мне вон ту книгу, что в углу верхней полки.

— «Музыкальный словарь» Гроува? Какой том?

— Нет, нет, я имею в виду «Левиафана» Хоббеса, рядом с Гроувом. Мне кажется, он очень подходит к моему настроению.

Он перелистал несколько страниц, пока не нашел нужный ему отрывок.

— Вот он, — сказал он и прочитал вслух: — «Иногда человеку хочется знать исход поступка; и тогда он вспоминает о других подобных поступках в прошлом и об их результатах, предполагая, что одинаковые результаты следуют за одинаковыми действиями. Так он может представить себе, что ждет преступника, потому что уже раньше видел, что последовало за подобным преступлением, размышляя в такой последовательности: преступление, офицер, тюрьма, судья, галеры».

— Последним следовало бы поставить «домашний секретарь», чтобы это звучало современно, — сказала Элеонор. — Но жаль портить такой прекрасный отрывок.

— Ты утешила меня своей мудростью. — Петигрю захлопнул книгу. — Пойду заберу подарок мистера Макуильяма, а потом лягу спать.

Глава 16

«ТАНЦЫ ДЛЯ ИЗБРАННЫХ»

На следующий день Тримбл обнаружил среди доставленной почты толстый конверт. Неразборчивым почерком на нем было написано: «Лично и секретно». Для пущей конфиденциальности эти слова были подчеркнуты жирной линией.

Он вскрыл конверт и начал читать.

«Инспектор Тримбл, — аноним обошелся без вступления, сразу решив взять быка за рога, — вы спрашивали меня, видела ли я некую особу в день алиби еще кое-кого, и я сказала вам, что не видела, что было абсолютной правдой, но я не знала, где он был. Мне совершенно безразлично, чем он занимался, потому что я совершенно разошлась с ним и не желаю иметь с ним ничего общего после того, как он так со мной обошелся. Он всегда говорил, что нужно быть осторожными, и, конечно, он трус, какими всегда и бывают мужчины такого сорта, впрочем, дело не в этом, а в том, что он нашел себе другую женщину. Могу только сказать, что я ее жалею и надеюсь, ей не придется перенести то же, что и мне. У меня появились эти подозрения, когда я увидела их на его приеме накануне, но теперь я знаю и поэтому не скрываю

это от вас. Он все время отговаривал меня, но я решила покончить с ним, поэтому в то утро я ему позвонила и сказала, что приду к нему около половины шестого. Он сделал вид, что ужасно рад, и сказал, что завезет меня к М. перед тем, как отправится на концерт, поэтому я не задержусь и не вызову подозрений. Итак, я отправилась на автобусе 5а в центр, а там как раз подошел автобус 14, поэтому я оказалась у него чуть раньше половины шестого, но его дома не было. Я звонила в дверь несколько раз, никто не открывал, тогда я подумала, может, я слишком рано приехала, хотя он обещал сразу после репетиции приехать домой, поэтому я ходила вокруг его дома приблизительно до шести, а потом уехала. Мне пришлось долго ждать автобуса, чтобы вернуться в центр, и, когда я туда добралась, я так боялась опоздать, что не стала ждать 5а и пошла пешком. Чтобы сократить путь, я вышла на Чарльвиль-роуд через Фейрфилд-авеню. Вы, конечно, знаете, что на северной стороне авеню дома немного отступают от дороги, и к ним ведут подъездные дорожки. Перед домом номер 6 стояла автомашина, не на дорожке, а рядом с забором вдоль дороги. Я еще подумала, что странно ставить там машину с выключенными фарами, потому что уже темнело, а потом она показалась мне очень знакомой, поэтому я подошла взглянуть и увидела, что это его машина. Поэтому если вы желаете знать, где он был в тот вечер, вы можете пойти и спросить даму в доме номер 6 и узнать, что она вам скажет. Только не ждите, что я дам показания в суде, потому что я ничего не говорю и ничего не подписываю. Это обычное анонимное письмо, где не указывается никаких имен, потому что вы должны их знать.

P.S. В Фейрфилд-авеню можно заглянуть с задней стороны Чарльвиль-роуд, потому что, когда я пришла к М., я по шла попудрить нос в ее ванной и выглянула в окно ванной, но машины там уже не было, так что я случайно ее застала. Я подумала, что вам нужно об этом знать».

Тримбл с торжествующим видом передал письмо сержанту Тейту. Последний молча и внимательно прочитал его.

— Номер 6 по Фейрфилд-авеню! — воскликнул он, снимая свои старомодные очки и осторожно убирая их в футляр. — Но ведь это дом мистера Диксона!

— И миссис Диксон, — заметил Тримбл.

— Этот Вентри, — торжественно заявил сержант, — настоящий сатир, если вы меня спросите.

Тримбл оставил замечание без комментариев.

— Какая жалость, что эта леди не очень точно указывает время, продолжал Тейт.

— В какое бы время это ни было, ясно, что он уехал с Фейрфилд-авеню достаточно рано, чтобы встретить поезд на Истбери.

— Вот это мне и непонятно. Не знаю, как он мог это сделать, если ехал на автобусе.

— Если он вообще на нем ехал.

— Кондуктор совершенно точно это подтвердил.

— Я сказал вам, что поговорю сам с этим кондуктором.

— Да, сэр, сказали, — без всякого выражения произнес сержант Тейт. — Вы пожелаете так же допросить мистера Шлумбергера?

— Кого?

— Мистера Шлумбергера — второго кларнетиста, который участвовал в концерте.

— Да, да, я помню. Мы узнали его имя и адрес из списка мистера Диксона. А что с ним?

— Есть донесение от Скотленд-Ярда. Шеф просил показать вам. Оно у меня.

— Дайте взглянуть, — потребовал Тримбл голосом человека, ожидающего плохие новости.

Детектив-сержант, которому было дано задание допросить мистера Шлумбергера у него дома в Херн-Хилл, был немногословен.

«Я допросил вышеуказанного человека сегодня утром и предъявил ему копии высланных нам фотографий, — гласил его отчет. — Он тщательно изучил все фото, а затем сделал письменное заявление, которое прилагается».